Почему вера – добродетель?

Божественная Литургия в храме Московской духовной академии. Фото: официальный сайт Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

Авторская рубрика заведующего кафедрой богословия Московской духовной академии протоиерея Павла Великанова «Мысли о вере»

Автор:
Протоиерей Павел Великанов

Телеканал «Царьград» продолжает цикл богословских статей протоиерея Павла Великанова, объединённых новой авторской рубрикой нашего сайта «Мысли о вере». На этот раз отец Павел на основе авторитетных мнений теологов и духовных писателей России и Запада размышляет о том, почему религиозная вера является добродетелью.

Протоиерей Павел Великанов. Фото: сайт Московской духовной академии

Вступая в область веры, человек не только выражает свою готовность принять этот Божий дар, но и готовность взять на себя неизбежные риски: в вере нет никаких гарантий, кроме самой веры. Об этом хорошо пишет протестантский теолог Пауль Тиллих в своей работе «Динамика веры»:

«Вера надёжна в той мере, в какой она есть опыт святого. Вера ненадёжна в той мере, в какой бесконечное, к которому она относится, принимается конечным существом. Этот элемент ненадёжности в вере невозможно устранить, его необходимо принять. И элементом веры, который принимает это, является мужество. Вера включает в себя и элемент мгновенного осознания, дающего определённость, и элемент ненадёжности. Принять это и есть мужество. Мужественно перенося ненадёжность, вера демонстрирует свой динамический характер…

Мужество как элемент веры есть дерзающее самоутверждение своего бытия вопреки тем силам «небытия», которые суть наследие всего конечного. Там, где есть дерзание и мужество, есть возможность провала. Эта возможность присутствует во всяком акте веры. Необходим риск. Предельный интерес – это предельный риск и предельное мужество. Он не является риском и не нуждается в мужестве в том, что касается самого предельного. Однако он становится риском и требует мужества, если он утверждает конкретное содержание. А всякая вера содержит элемент конкретного.

Вера заинтересована в чём-то или в ком-то. Однако это что-то или этот кто-то могут оказаться вовсе не предельными. В этом случае вера терпит провал в своем конкретном выражении, однако это не означает провала в опыте самого безусловного. Исчезает – Бог; остаётся – божественность. Вера подвергает себя риску исчезновения конкретного Бога, в которого она верит. Вполне возможно, что исчезновение Бога ведёт верующего к краху и лишает его способности восстановить свое центрированное Я с помощью нового содержания своего предельного интереса.

П. Тиллих. Фото: www.globallookpress.com

Такой риск обязательно присутствует во всяком акте веры. Если вера понимается как уверенность в истинности чего-то, то сомнение несовместимо с актом веры. Если вера понимается как состояние предельной заинтересованности, то сомнение составляет необходимый элемент веры. Оно есть следствие риска веры»1.

Взгляд в душу

Знаменитый британский христианский писатель Клайв Стейплз Льюис приводит пример, каким образом в обыденной жизни вера связана с готовностью рисковать:

«Например, мальчик учится плавать. Он прекрасно понимает умом, что человеческое тело совсем не обязательно пойдёт ко дну, если оставить его в воде без поддержки: он видел десятки плавающих людей. Но сможет ли он верить в это, когда инструктор уберёт руку и оставит в воде без поддержки именно его? Или он внезапно потеряет веру, испугается и пойдёт ко дну?

Предположим, голос рассудка, опять-таки под давлением доказательств, свидетельствует в пользу христианства. Я могу сказать, что случится на протяжении нескольких последующих недель. Наступит момент, когда вы получите плохие известия, или попадёте в беду, или встретите людей, не верящих в то, во что вы верите, и тотчас же поднимутся противоречивые чувства и поведут атаку на убеждения. Или придёт минута, когда вы пожелаете обладать женщиной, или захотите сказать ложь, или впадёте в самолюбование, или подвернётся случай раздобыть деньги не совсем честным путем – короче, такая минута, когда было бы удобнее, если бы вся эта христианская вера оказалась выдумкой. И снова желания поведут атаку на убеждения. Я говорю о тех случаях, когда христианским убеждениям человека противостоят чувства и настроение».

Клайв Стейплз Льюис. Фото: www.globallookpress.com

Далее Льюис приводит следующее определение веры:

Вера в том смысле, в каком я сейчас употребляю это слово, – искусство держаться тех убеждений, с которыми разум однажды согласился, независимо от того, как меняется настроение. Пока вы не научитесь управлять настроениями, пока вы не укажете им на их место, вы не сможете оставаться ни убеждённым христианином, ни убеждённым атеистом. Возьмите сто человек, потерявших веру в христианство, и поинтересуйтесь, сколько из них изменили свои убеждения под воздействием доводов разума? Вы увидите, что большинство отошло от христианства просто так, из-за своей инертности2.

Преподобный Иоанн Лествичник показывает, почему вера является постоянным деланием и требует усердия:

Списатель «Лествицы»: память преподобного Иоанна Лествичника

«Вера есть несокрушимая крепость души, никакими благословными беспокойствами неколеблемая. Верующий не тот, кто думает, что Богу все возможно, но кто верует, что получит от Него всё, чего просит. Вера получает и то, чего не смеет надеяться, как показал это пример благоразумного разбойника на кресте. Матерь веры есть труд и правое сердце; ибо последнее делает её несомненною, а первый созидает её»3.

В свою очередь, преподобный Максим Исповедник показывает, что без веры невозможно никакое настоящее, подлинное общение с Богом:

Вера есть сила, всё внутри в благонастроении содержащая, или есть самое благонастроение, подающее преестественное, непосредственное, совершенное единение верующего с веруемым Богом4.

Преподобный Максим Исповедник. Фото: pravoslavie.ru

Доцент богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Пётр Михайлов в своей статье «Вера философов и вера богословов» отмечает три основных смысла понятия «вера»:

Три преобладающих образа – догматический (вера Церкви), психологический (согласие с верой церкви, как правило, у греческих Отцов это значение передается словом συγκατάθεσις, имеющим происхождение из античной логики) и харизматический (дар Духа Святого); это три стоящих за указанными образами сущности – Церковь, человек, Бог. У Святых Отцов вера в первую очередь рассматривается как нечто внешнее по отношению к человеку, которое становится «внутренним» благодаря согласию души в акте личной веры5.

При этом, как отмечает Пауль Тиллих:

«Акт веры, подобно всякому акту духовной жизни человека, зависит от языка и, следовательно, от общины. Ведь язык жив лишь в сообществе разумных существ. Без языка нет акта веры, нет религиозного опыта! Это относится к языку вообще и к особому языку, свойственному любой функции духовной жизни человека. Религиозный язык, язык символа и мифа, творится в сообществе верующих и не может быть до конца понят вне этого сообщества. А внутри сообщества религиозный язык позволяет акту веры приобрести способность обладать конкретным содержанием.

Вере нужен свой язык, как он нужен всякому акту личности; вера, лишенная языка, слепа, не направлена ни к какому содержанию, не сознает самое себя. Именно поэтому сообщество имеет значение. Лишь в качестве члена подобного сообщества (даже находясь в изоляции или изгнании) человек способен обрести содержание своего предельного интереса. Лишь в языковом сообществе человек способен актуализировать свою веру»6.

Именно этим – способностью артикулировать, чётко определить и назвать содержание своей веры – христианская вера отличается от различных как индивидуальных, так и групповых мистических опытов.

Фото: www.globallookpress.com

Христианское понимание личной веры невозможно в отрыве от веры церковной общины, Церкви как Тела Христова. В Церкви происходит не «объединение» этих «индивидуальных» вер, а выстраивание и воспитание каждой веры согласно тому опыту жизни в Боге и с Богом, которым и живет Церковь. Описанием этого опыта и является весь корпус церковных догматов, согласие и принятие которого является ключевым показателем принадлежности к православной вере. Так, екатеринбургский философ Екатерина Степанова в своей книге «Постижение веры» отмечает:

«Догматы раскрывают «содержание» откровения в той мере, в какой это вообще доступно человеку, они есть восприятие божественной воли и мысли, вписанной в мир. Символ веры есть опыт богопознания, окристаллизованный в условной знаковой системе, опыт самопознания человека в его встрече с Богом. Он есть «словесная икона», использующая человеческий язык для передачи нечеловеческой тайны, переход от апофатического богословия к катафатическому, которое передает Бога настолько, насколько он открывается человеку»7.

Кроме того, по словам Екатерины Степановой:

Догматы веры являются для Православия объективными свидетельствами духовного опыта, подтвержденного церковным преданием, которое, обладая кафолическим (всемирным) характером, подтверждает тождественность личного опыта как мистического опыта обретения тайн веры и опыта церкви как целого8.

Именно поэтому Символ веры входит в состав ежедневных молитв, им предваряется Литургия Верных: церковная община всякий раз проверяет себя, насколько её мистический опыт созвучен с жизнью церковной полноты.

«Символ веры есть совокупный опыт церкви как тела Христова (см.: 1 Кор. 12:12-27), живая память церкви, раскрывающая православное учение в ее истории как Священном предании. Как мир есть воплощенное слово Бога, как человек есть образ и подобие Бога, так церковь есть подражание божественной природе, раскрытие божественной тайны мира в полноте человечества»9, – пишет Екатерина Степанова.

С точки зрения секулярного мировоззрения вера представляет собой не экзистенциальный – то есть охватывающий все стороны человеческой жизни и проникающий в самую её сердцевину – а исключительно психологический акт, с которым человек встречается достаточно часто и вне религиозного контекста.

Такая вера – признание истинным чего бы то ни было без достаточных для того оснований – лежит в основе любого вида познания – научного, философского, эмпирического. Об этом хорошо изложено в книге физика и философа Эдуарда Тайнова «Трансцендентальное. Православная метафизика», где автор показывает, что для любого вида познания необходимо опираться на так называемые эпистемы – недоказуемые гносеологические предпосылки (επιστήμη – достоверное знание), аксиомы, принимаемые на веру.

Так, первая эпистема научного знания – это эпистема реализма: «Изучаемый наукой мир является объективной реальностью, существующей вне сознания познающего субъекта»10. Стоит сравнить эту мысль со словами знаменитого физика-теоретика Альберта Эйнштейна: «Вера в существование внешнего мира, независимого от воспринимающего субъекта, лежит в основе всего естествознания»11.

А. Эйнштейн. Фото: www.globallookpress.com

Вторая эпистема научного знания – эпистема закономерности: во Вселенной царит порядок, а не хаос, следовательно, существуют определенные законы мироздания – общие, вневременные и неизменные. Другой лауреат Нобелевской премии по физике Эрвин Шредингер отмечал: «Эта мысль о закономерности в природе, лежащая в основе всей современной науки, должна ей предшествовать, ибо лишь она придает нам смелость создавать науку»12.

Наконец, третья эпистема, познаваемости мира, связана с предыдущей. Эта эпистема утверждает, что человек способен познать законы мироздания. Эйнштейн: «Самое непостижимое в мире то, что он постижим»13. «Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира не могло бы быть никакой науки»14.

Несколько слов необходимо сказать и о так называемых философских эпистемах. Первая философская эпистема – это эпистема существования Истины, или другими словами, некой всеобщей безусловной неизменной вневременной Мысли, охватывающей все бытие. Вторая эпистема, во многом тождественная третьей эпистеме научного знания – это эпистема познаваемости Истины.

В.С. Соловьёв. Фото: www.globallookpress.com

Об универсальном психологическом характере такой веры хорошо пишет русский религиозный философ второй половины XIX века Владимир Соловьев:

«Вера означает признание чего-либо истинным с такой решительностью, которая превышает силу внешних фактических и формально-логических доказательств. Это не значит, что истины веры, не подлежат никаким доказательствам, а значит только, что сила веры зависит от особого самостоятельного психического акта, не определяемого всецело эмпирическими и логическими основаниями.

Так, например, мы безусловно верим в существование внешнего мира самого по себе (независимо от его явления для нас), признаем такое его существование бесспорной истиной, тогда как рациональные доказательства этой истины, представленные доселе философами, строгой критики не выдерживают и во всяком случае спорны и не разрешают всех сомнений. Если вера утверждает более того, что содержится в данных чувственного опыта и выводах разумного мышления, то, значит, она имеет свой корень вне области теоретического познания и ясного сознания вообще.

Основания веры лежат глубже знания и мышления, она по отношению к ним есть факт первоначальный, а потому и сильнее их. Она есть более или менее прямое или косвенное, простое или осложненное выражение в сознании досознательной связи субъекта с объектом. Чем проще, общее и неизбежнее эта связь, тем сильнее соответствующая ей вера. Так, всего сильнее мы верим в бытие внешнего мира, потому что эта вера лишь отражает в нашем сознании тот первоначальный, простой и неустранимый факт, что мы, т. е. данный субъект, есть часть общего бытия, член всемирного целого. Так как этот факт предшествует всякому мышлению и познанию, то и определяемая им вера не может быть устранена никаким мыслительным и познавательным процессом. От веры в собственном смысле следует отличать уверенность и доверие»15.

Искусственное разделение между «верой» и «знанием» окончательно оформилось только в Новое время. «Древние христианские писатели, – пишет Пётр Михайлов, – описали феномен веры в ее завершенном виде, — веру в ее несводимости к какой-либо одной из сторон религиозного опыта – Церкви, человеку или Богу. В новоевропейском осознании вера редуцируется к морали и чистому разуму»16. Как хорошо отметил Пауль Тиллих, «борьба между верой и знанием, как правило, коренится в неправильном понимании веры как такого типа знания, который обладает низкой степенью доказательности и опирается на религиозный авторитет»17.

О том, как соотносится вера и знание, вера как психологический акт и знание как результат деятельности разума, писали святые отцы Древней Церкви. Если кратко подытожить их высказывания, то становится очевидным, что для них вера первична относительно разума. Так, преподобный Антоний Великий в беседе с язычниками говорит:

Вера происходит от душевного расположения, а диалектика от искусства ее составителей. Поэтому, в ком есть действенность веры, для того не необходимы, а скорее излишни доказательства от разума. Ибо что уразумеваем мы верою, то вы пытаетесь утверждать из разума и часто бываете не в состоянии выразить то словом, что мы разумеем ясно, а посему действенность веры лучше и твёрже ваших велемудрых умозаключений18.

Заветы святителя Феофана Затворника

Подводя итог, хотелось бы привести высказывание одного из самызх известных русских духовных писателей и проповедников XIX столетия святителя Феофана Затворника:

«Вера есть состояние сердца, совмещающее не одно чувство, убеждение и расположение, а несколько» 19.

Невозможно и, по сути, неправильно пытаться редуцировать такое многостороннее и глубокое явление человеческой личности, как вера, к исключительно рациональным, интуитивным или же волевым движениям человеческой души.

__________________________________________________________________

1 Тиллих П. Динамика веры. Режим доступа: http://altrea.narod.ru/tillich/vera01.html

2 Льюис. Просто христианство. Инет.

3 Иоанн Лестничник, игумен Синайский. Лествица. слово 27:68.

4 Добротолюбие, ТСЛ 1992, т. 3, с. 263,.

5 Михайлов П.Б. Вера философов и вера богословов. Режим доступа: http://www.bogoslov.ru/text/272240.html

6 Тиллих П. Динамика веры. Режим доступа: http://altrea.narod.ru/tillich/vera01.html

7 Степанова Е.А. Постижение веры. Екатеринбург, 1998, с. 119.

8 Степанова Е.А. Постижение веры. Екатеринбург, 1998, с. 114.

9 Степанова Е.А. Постижение веры. Екатеринбург, 1998, с. 119.

10 Тайнов Э.А. Трансцендентальное. Православная метафизика. М., 1998, с. 17.

11 Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 4. М., 1967, с. 136.