Город Пущино был основан на берегу реки Оки на южной окраине Московской области в 1964 году. Он был задуман как биологический центр Академии наук, специализирующийся на исследованиях в области физико-химической биологии. Шестидесятые годы вообще были плодотворны для отечественной науки. Тогда вокруг Москвы создалось целое кольцо наукоградов: Протвино, Троицк, Черноголовка. Пущино было ориентировано на фундаментальные исследования в области биологии, финансирование которых государство брало на себя.
Лаборатория биоцентра Пущино, 1983 год. Шерстенников / РИА Новости
Естественно, как и в любой фундаментальный проект, в создание Пущинского биологического центра закладывалась надежда на то, что однажды, рано или поздно, исследования приведут к неким практическим результатам, которые можно будет использовать для пользы человечества.
«О практическом применении научных исследований в Пущино говорили с момента основания, – рассказывает Ирина Масулис, заместитель директора Института биофизики клетки Федерального исследовательского центра “Пущинский научный центр РАН”. – Попытки выйти из лаборатории в жизнь были всегда. Фундаментальные исследования шли, но часто в процессе поиска ученые натыкались на некие факты, из которых напрямую следовала возможность их практического применения».
Впрочем, вопрос окупаемости фундаментальной науки тогда не ставился в принципе. Для непосредственно технологических разработок существовали отраслевые НИИ, а фундаментальная наука держалась особняком. Работа в Пущино шла с большим энтузиазмом. Результаты вполне оправдывали вложения. Было сделано несколько серьезных открытий, часть из них вполне могла быть применена в народном хозяйстве. Однако пущинским открытиям решительно не везло с реализацией. Так, например, в 80-е годы в Институте биоорганической химии имени академиков М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова, филиал которого находится в Пущино, была разработана технология изготовления отечественного генно-инженерного инсулина. Аналог подобного инсулина уже существовал на Западе. Новая технология могла освободить государственный бюджет от колоссальных затрат на валютные закупки. Однако по разным причинам инсулиновое производство по отечественным технологиям было запущено только спустя почти сорок лет. Завод совсем недавно был построен под Петербургом – Пущино к этому проекту уже не имело никакого отношения.
Другим серьезным открытием стало исследование биологических эффектов перфторана, вещества, которое можно использовать в качестве искусственной крови или переносчика кислорода для транспланталогии. Разработка получила неофициальное название «голубая кровь». Но и тут судьба технологии сложилась неблагополучно. В результате сложных личных отношений в лаборатории возникла конфликтная ситуация. Делом заинтересовалась прокуратура. На этом фоне развернулась человеческая драма – трагически ушел из жизни руководитель лаборатории профессор Ф. Ф. Белоярцев. Работы над перфтораном были приостановлены. Сейчас в Пущино существует небольшое производство «голубой крови», но должного распространения и применения разработка так и не получила.
Пущинская наука, несмотря на все неприятности с попытками применения результатов исследований, достаточно спокойно существовала до начала 90-х годов. За это время был сделан ряд ярких фундаментальных открытий, благодаря которым в международном научном сообществе словосочетание «сделано в Пущино» стало узнаваемым брендом. Но в 90-х все изменилось. Началось катастрофическое падение финансирования и буквальное обнищание институтов. В этот момент ученые, пожалуй, впервые по-настоящему задумались над тем, как монетизировать получаемые научные результаты. Однако все было непросто.
«Надо было понять, где наши разработки могли быть востребованы, – говорит Ирина Масулис. – Мы занимаемся биологией, это означало, что нашими потенциальными потребителями являются сельское хозяйство, ветеринария и медицина. Но в 90-е годы ни то, ни другое, ни третье просто не могло даже думать о каком-то применении новых технологий. Так же, как и наука, все эти отрасли народного хозяйства переживали не лучшие времена».
Ученые в Пущино старались, как могли. Согласно легендам, там пытались делать искусственную черную икру и выращивать клонированных мамонтов. Но то были только мечты, которые развеивались при первом же столкновении с реальностью. Многое упиралось в человеческий фактор. Нужны были люди, обладавшие рыночной хваткой и коммерческим чутьем. Все попытки выйти за пределы лабораторий в жизнь вылились в мелкие предприятия, которые использовали разработки, хоть и созданные в институтах, но с трудом подпадающие под статус наукоемких. Люди уходили из институтов, прихватывая с собой идеи и результаты, которые были сделаны за государственный счет большими коллективами сотрудников. Насколько позволяли обстоятельства, они пытались создавать продукцию и искать потребителей.
Сейчас в Пущино существует около 10 небольших предприятий, реализующих научные достижения, сделанные еще до начала перестройки, а затем доработанные и усовершенствованные. Среди них выделяется научно-производственная фирма «Альбит», которая занимается производством бактериологических смесей для повышения урожайности сельхозкультур и их устойчивости к патогенам. Как сказано на сайте компании, «ООО «Научно-производственная фирма «Альбит» основана в 1992 г. сотрудниками Биологического научного центра Российской Академии Наук (г. Пущино Московской области) и в настоящее время является растущим, динамично развивающимся современным инновационным предприятием».
Существует в Пущино и научно-производственная фирма «Флавит», где из сибирской лиственницы производят ценную биодобавку дегидрокверцетин, являющуюся естественным антиоксидантом. Назвать это производство наукоемким или даже просто инновационным сложно. Тем не менее польза подобных предприятий очевидна. Они дают некоторый импульс развитию технологий и создают новые рабочие места в таком туго завязанном на науке моногороде, как Пущино.
Испытательная лаборатория «Тест» нашла свою нишу в высокотехнологичном анализе качества продуктов. Как сказано на сайте лаборатории, «Тест» является независимым центром «по испытаниям пищевой продукции, кормов, воды, биоматериала и лекарственных препаратов». Это небольшие, хоть и довольно устойчивые частные бизнесы. Однако триумфального выхода фундаментальной науки на рынок так и не получилось. Как считают сами ученые, этого следовало ожидать. Уже хотя бы просто потому, что от научной идеи до ее рыночной реализации в среднем по мировым стандартам проходит не менее 20 лет.
«Допустим, что возникла разработка, которая может быть реально применена на практике, – рассказывает Ирина Масулис. – Разработка патентуется. Патентообладателем может быть или организация, то есть институт, на площадке которого эта разработка была осуществлена, или физическое лицо, то есть автор. Выбор зависит от того, как поведет себя организация».
Надо сказать, институт далеко не всегда готов взять на себя права на обладание патентом – хотя бы потому что за патент надо платить, а средства на это в бюджет института не заложены. Патент предполагает, что права на использование изобретения могут быть переданы некоему потребителю. Но потенциальный потребитель патента – редкая птица в отечественном производственном секторе. За последние десятилетия в России появились только две компании биомедицинского профиля, ориентированные на получение наукоемкой биотехнологической продукции, – «Биокад» и «Джинериум». Это единственные компании в стране, способные проводить исследования от идеи до применения. Именно они являются потенциальными покупателями пущинских разработок.
«Потребитель патента может найтись только при самых благоприятных обстоятельствах, – рассказывает Ирина Масулис. – Не более 10% патентов приобретаются заинтересованными организациями, которые готовы внедрить разработку в производство».
Однако даже если желанный потребитель все-таки нашелся, процесс приобретения прав очень сложен. В 2013 году был объявлен мораторий на продажу любого имущества РАН. Просто продать патент невозможно – он тоже является имуществом Академии. Чтобы заработать на патенте, можно передать исключительные права на его использование, но и это непросто. Для начала надо запросить разрешение у учредителя научной организации, то есть Министерства науки и высшего образования. Чтобы запросить разрешение, нужно заказать акт независимой экспертизы о стоимости данного интеллектуального имущества. Цена патента назначается, исходя из рыночной конъюнктуры, и она очень невысока. Именно она является стартовой на переговорах с потенциальным покупателем. Если переговоры пройдут успешно, цена может увеличиться в несколько раз. Например, сейчас один из пущинских институтов пытается реализовать патент на новый фармакологический препарат. Идея очень перспективна и может быть востребована во всем мире. Обстоятельства сделки не разглашаются, однако известно, что независимая экспертиза определила стоимость патента всего в размере 900 тысяч рублей. В процессе переговоров цена была увеличена почти в десять раз. Сделка обещает быть удачной. При этом надо понимать, что годовой бюджет института, где работает 300-350 сотрудников, составляет примерно 220 млн рублей. Значит, ни один патент обогатить институт и его разработчиков не может. Его цена на рынке составляет сущие копейки по сравнению с необходимыми вложениями в те самые фундаментальные исследования, которые привели к его созданию. Разумеется, этот факт не стимулирует научные разработки. Такая дешевизна патентов даже на весьма перспективные разработки объясняется довольно просто.
«Надо понимать, что между патентом и реальным массовым использованием получившегося продукта лежат долгие годы клинических испытаний и получения разрешительной документации, – говорит Ирина Масулис. – Все это крайне дорогостоящие и трудоемкие операции. Только после того, как они будут проведены, можно говорить о реальном рыночном успехе. Платить большие деньги за патент, в реализацию которого потом коммерческой компании придется вложить огромные средства и силы, никто не будет. Такова судьба настоящих наукоемких разработок, в основе которых лежит какая-то сильная и оригинальная идея, способная действительно изменить жизнь людей».
В результате пущинская наука в своих попытках монетизации и коммерциализации научных исследований оказалась между Сциллой и Харибдой. Довольно большое число компаний занимается производством биодобавок. Но такая продукция в силу ее специфики не способна породить качественный скачок в лечении социально-значимых заболеваний и обеспечить стране конкурентоспособность в области современной медицины.
«Успешные малые инновационные предприятия, – резюмирует Масулис, – коммерциализируют не то, что обеспечивает технологический прорыв, а то, что лежит на поверхности и не слишком сложно технологически. Малые предприятия просто не обладают достаточными ресурсами для масштабных проектов. Более серьезные задачи под силу только государственным научным центрам в кооперации с высокотехнологичными производственными структурами».
Частные предприятия пока до этого не доросли. Что касается самой фундаментальной науки, то она как была, так и остается дорогим занятием, которое требует больших вложений и не может гарантировать быстрой и сопоставимой с затратами прибыли.
Автор: Ольга Андреева
