"Портрет Пушкина". А.П. Елагина. 1827 г
Сегодня, 6 июня, в России отмечается Пушкинский день и Международный день русского языка
Автор:
Трифонова Екатерина
220 лет назад родился поэт, чьё имя стало символом русской культуры, в то время как земная жизнь Александра Сергеевича Пушкина была тяжким путём «ошибок трудных».
Как в бунтаре и вольтерьянце рождался трепетный русский художник, как он поднимался на духовные высоты, с которых ему открылась глубина божественного замысла русской истории, как Пушкин становился глубоко верующим человеком, Царьград узнал у доктора филологических наук Александра Ужанкова, автора цикла лекций «Пушкин и православие».
Именно с Пушкина повелось, что поэт в России – это пророк. Однако сам Александр Сергеевич не сразу осознал, для чего предназначен такой дар. Точь-в-точь как «молодой повеса» Онегин, Пушкин немало натворил в своей судьбе, прежде чем понял: счастье и возможно, и близко. Более того, оно всегда рядом, однако гордыня и прочие страсти поменьше мешают увидеть самое главное. Этот путь шёл через «уроки афеизма», скепсис, вольнодумство. Всего этого поэт набрался не где-нибудь, а в отчем доме. Первым языком, на котором заговорил и начал читать будущий гений русской литературы, был французский.
А между тем семейство принадлежало к древнему, шестисотлетнему аристократическому русскому роду.
Имя предков моих поминутно встречается в нашей истории,
– писал Александр Сергеевич в автобиографическом очерке. Родоначальник Пушкиных, знатный выходец из пруссаков – «Святому Невскому служил». Кстати, своё имя Александр Сергеевич получил в честь этого русского святого, о чём позже говорил с гордостью.
Прадедушкам по отцовской линии поэт дает лаконичную и многоговорящую характеристику – пылкие и жестокие. Один из них – заметный деятель Смутного времени. Четверо других, по словам поэта, подписались под грамотой об избрании на царство Романовых.
Прадед по маменьке – пассионарный арап Петра Великого Ибрагим Ганнибал, крещённый самим Петром. Жизнь этого прадеда – сама по себе приключенческий роман. Такие генетические страсти предков бушевали в Александре Сергеевиче.
Со своей матушкой поэт нашёл взаимопонимание только за год до смерти, уже зрелым, по-настоящему православным человеком, когда Надежда Осиповна сама уходила в мир иной, а Пушкин дежурил возле её одра, впервые познав материнскую любовь. До этого матушка всю жизнь, не скрывая, обожала младшенького Леву. А старшие дети были в какой-то степени предоставлены сами себе. Мальчиком Пушкин часами пропадал в отцовской библиотеке, где хранились последние достижения либертарианской французской философии и литературы, столь опасные для незрелого ума.
Усвоил он всё, что не нужно усваивать человеку в его возрасте: и вольнолюбивые мысли, и атеистические, – полагает доктор филологических наук, историк литературы Александр Ужанков. – Семья Пушкиных считала себя православной, раз в год говела. Даже устраивали по этому поводу торжественный обед. Но после Причастия могли читать скабрезные стихи, романы Парни и отпускать различные колкости. Так что благочестивой семью не назовёшь. Они не были каким-то исключением – типичная семья своего времени. Пушкин воспитывался именно так.
Подростка Сашу Пушкина отец поначалу планировал отдать учиться в Петербургскую иезуитскую коллегию – престижное учебное заведение для родовитых дворянских отпрысков, где юные русские аристократы читали Евангелие на латыни и молились на латыни. Но открытие Царскосельского лицея изменило эти планы. Новое образовательное учреждение создавалось для детей царствующей фамилии, но потом было решено принимать туда и наиболее одарённых дворянских чад, чтобы готовить их к государственной службе. Пушкин успешно сдал вступительные экзамены, память у него была феноменальная: юноше достаточно было услышать какой-нибудь поэтический текст – он моментально запоминал его наизусть.
В Лицее создавалась уникальная творческая атмосфера, благодаря которой все выпускники так или иначе оставили заметный след в истории Российской империи.
Что это был за Лицей? – продолжил рассказ Ужанков. – Начиная от директора Малиновского и заканчивая преподавателями, большинство профессуры – это были либералы, масоны, выпускники Геттингенского университета. Идеи свободомыслия, далекие от православия, насаждались молодёжи того времени. Пушкин в дальнейшем будет категорически против такого образования в России, но он его получил.
Выпускники привилегированного Лицея были на виду у двора и правительства даже после окончания заведения. Пушкина определили на госслужбу в коллегию иностранных дел. Однако воспитанный своим веком в гедонизме, он не спешил реализовать дарование на пользу отечества, предпочитая вести тот образ жизни, который вскоре опишет в первых главах романа «Евгений Онегин» во время так называемой южной ссылки.
Поводом этого вынужденного путешествия на южные окраины империи стали язвительные эпиграммы на высокопоставленных вельмож, распространявшиеся по Петербургу со скоростью нынешних сообщений в Твиттере. Причина вынужденной воспитательной меры – талантливый, но разнузданный двадцатилетний поэт становился слишком модным среди петербургской молодёжи. Всё могло закончиться куда хуже, ссылкой в северные губернии, если бы не заступничество перед императором близких друзей Пушкина – Жуковского и Карамзина. Так и поехал молодой специалист по линии коллегии иностранных дел сначала в Екатеринославль, затем в Кишинёв, а потом и в Одессу, посетив по случаю Крым и Кавказ.
Система наказания в России была не столько карающая, сколько исправляющая, – отметил Александр Ужанков. – Когда Пушкина направили на юг, то министр коллегии иностранных дел граф Каподистрия написал генералу Инзову, который возглавлял канцелярию главного попечителя колонистов южного края: «Его судьба (Пушкина) будет зависеть от ваших добрых советов. Благоволите же преподать ему таковые». Он не просто едет служить на юг, он направлен для духовного совершенствования, можно сказать, для обретения зрелости.
«Это была просьба Инзову, чтобы генерал взял под присмотр юношу, который может погибнуть, если дать ему возможность предаваться своим страстям и своим мыслям, — отметил Ужанков. — Другое дело, а кто учителя? Разве жандармерия не знала, что генерал Инзов тоже масон, что он занимает в ложе «Овидий» довольно высокий пост? В Кишинёве Пушкин попадает в такую же питательную среду, поддерживающую прежние его пристрастия. Здесь опять кутежи, ухаживания за дамами и дуэли – в общем, жизнь ничем не отличается от петербургской. Причём Инзов на всё закрывает глаза».
В результате такого своеобразного наказания коллежский секретарь Пушкин доходит до глубин падения и «афеизма». Именно тогда в письмах друзьям он признаётся, что берёт эти уроки у какого-то заезжего англичанина. Это становится известно полиции. Затем на глазах у всех чиновник Пушкин начинает разрушать высокопоставленную семью своего нового начальника, приударив за молодой женой генерал-губернатора Одессы графа Воронцова, а потом ещё пишет на вельможу знаменитую злую эпиграмму про полу-подлеца. Взбешённый Воронцов добивается более сурового наказания для подчинённого: поэта направляют под полицейский, родительский и даже церковный надзор в родовое имение Михайловское Псковской губернии.
Здесь и происходит настоящее духовное перерождение Александра Сергеевича, как русского гения и как христианина.
Пушкин в Михайловском – это уже глубоко православный человек, – подчеркнул Ужанков. – Поэту несказанно повезло: настоятелем Святогорского монастыря был отец Иона, человек в духовных делах весьма опытный. Он встретился с Пушкиным и увидел то, что многие не видели с первого раза. Увидел огромный внутренний мир: и совесть, и страдания, которые он испытывает после каждого грехопадения своего. Он ещё далеко не воцерковленный человек, но беседы постепенно его меняют.
«Сыграл большую роль тот фактор, что Пушкин, увлечённый историей, получив от Карамзина «Историю государства Российского», решает сам изучать первоисточники, — продолжил Ужанков. — Книг у него своих не было, но была очень хорошая библиотека в Святогорском монастыре. Там он наконец-то прочитал Киево-печерский патерик, пришел в изумление: красота изложения, простой слог. А какие характеры, какие личности были в Древней Руси и как они описаны в этих небольших патериковых рассказах. Потом Пушкин просит друзей, чтобы они как можно больше присылали житий святых и исторической литературы. На самом деле у Пушкина открывается неподдельный интерес к трудам святых отцов. Изучение летописей, Киево-печерского патерика, знакомство с монашеским обиходом, с монахами повлияло на изменение взглядов Пушкина. В 1835 году Пушкин принимал участие в составлении исторического словаря о святых, прославленных в русской церкви. Что касается Библии, после Михайловского она становится его книгой номер один. В последние месяцы своей жизни он говорит, что не знает лучшей книги, чем Евангелие».
В Михайловском 26-летний Пушкин создает историческую драму «Борис Годунов», где одним из ярчайших персонажей является летописец Пимен. В это же время он пишет стихотворение «Пророк», в котором раскрывает истинную суть настоящего творчества – религиозное призвание, не меньше. Одним из шедевров мировой православной лирики является пушкинская «Молитва» – переложение самой его любимой молитвы, читаемой во время Великого поста – Молитвы Ефрема Сирина.
Пушкин очень любил пасхальную заутреню и никогда её не пропускал, – заметил Александр Ужанков. – Друзьям говорил, мол, как вы не можете понять, что это самое важное из всего, что происходит в мире в этот момент. Он знал наизусть службу. Любил этот возглас «Воистину Воскресе!». В Михайловском, когда попадал туда на Пасху, он очень любил ходить с народом крестным ходом и распевать народные духовные стихи и о Николае Угоднике, и о Георгии Победоносце.
В апреле 1825 года близ села Тригорское, в храме Воскресения Христова в деревне Воронич Александр Сергеевич заказал панихиду по ушедшему рабу Божьему Георгию – так по-русски поэт помянул своего любимца Джорджа Байрона. Это было прощание с дерзкой романтической молодостью и со своими прежними бунтарскими кумирами.
Начинался зрелый период: Пушкина ждали невероятные вершины творчества. Но и мощь испытаний будет под стать таланту. Даже когда всё закончилось Чёрной речкой, как когда-то напророчил в образе Ленского, Пушкин ушёл не дуэлянтом – христианином, поставив все точки в финале самого главного своего произведения.
