Никита Мендкович
Последнее время часто слышу споры о том, что российские суды выносят слишком много обвинительных приговоров и там царит некий обвинительный уклон.
Нисколько не спорю с тем, что в судах, поликлиниках и консерваториях на Руси масса недостатков, но в сфере обвинений и оправданий ситуация совершенно иная, чем многие думают.
Сравним цифры
Например, многие писали, что за прошлый, 2018, год доля обвинительных приговоров в российских судах составила менее 1%. Казалось бы, цифры бьют под дых, однако сравним с этим показателем в других странах.
В Японии доля обвинительных приговоров более 99%, в Канаде — более 97%, в Израиле — 93%, в Китае — 99%… Почему в массе вполне развитых стран суды так мало оправдывают в сравнении с Британией и Америкой (75–80% и менее)?
Банально из-за разницы судебных систем. В англосаксонской системе права обвинение считается выдвинутым на момент появления подозреваемого, и львиная доля следствия проходит на фоне нахождения дела в суде.
Если расследование устанавливает невиновность, то человек считается оправданным.
Однако в континентальной системе права суд включается в дело в самом конце процесса. В России уголовное дело проходит три фильтра: доследственную проверку, следствие и прокурорскую оценку перед передачей в суд.
В общей сложности на этих стадиях в 2018-м было отбраковано по разным причинам 44,2% производств по заявлениям о преступлениях (статистика МВД).
Дела прекращаются за отсутствием состава преступления, в связи отказом заявителей от претензий и за невозможностью доказать вину подозреваемых.
Эти дела просто не попадают в суд в наших реалиях, но в условиях англосаксонской системы права часть из них пополняла бы статистику оправданий.
Пример: Иван Голунов, обвиненный в торговле наркотиками, был освобожден в результате прекращения уголовного дела. В США он пополнил бы статистику оправданных, в нашем законодательстве — дело считается недошедшим до суда и вообще в статистике рассмотрения уголовных дел учтено не будет.
У ситуации есть обратная сторона, много случаев кражи и мошенничества остаются нераскрытыми, но речь здесь не об этом.
Суд да дело
Теперь разберемся, что на самом деле происходит с обвиняемыми в суде. В России ежегодно публикуются данные о судебных решениях, мы к ним и обратимся.
В 2018 году были рассмотрены дела более 899 тысяч человек, и из них лишь 0,2% было оправдано. Однако это лишь один из классов решений суда, который ведет к освобождению человека. Посмотрим, как это выглядит в цифрах:
— 0,4% (более 3700 человек) оправданы судом или их дела прекращены по реабилитирующим основаниям, то есть признано, что либо события преступления, либо преступного умысла у подсудимых не было;
— в 1,5% случаев дело обвиняемого возвращается в прокуратуру для выяснения и устранения ошибок. Подчеркнем, это не уступка обвинению, чаще всего о таком решении ходатайствует именно защита. И в части подобных случаев дело в суд уже не возвращается;
— 21% подсудимых освобождены, так как их дела прекращены по иным причинам. То есть факт преступления налицо и вина подсудимого тоже, но есть причины дело прекратить. Обычно либо срок давности по преступлению проходит, либо потерпевшие отказываются от претензий (обычно в результате возмещения ущерба).
Пример: подсудимый обвинен в том, что украл у пострадавшего деньги. Оказавшись в суде, он вернул похищенное и, возможно, сверх того, уговорив пострадавшего от претензий отказаться. Факт кражи сомнений не вызывал, и оправдать подсудимого было невозможно, однако из-за примирения сторон (статья УК 76) дело было прекращено судом.
Чисто оправдательных приговоров мало просто потому, что жизнь сильно отличается от судебных драм и детективных романов. Оправдание означает, что дело прошло три описанных выше фильтра, но никто не заметил в нем дыр, которые открылись внезапно в суде.
Это возможно либо при грубейших ошибках всех участников процесса или при сговоре. Увы, такое бывает, но, к счастью, не в большинстве дел.
Нужно понимать, что следователи и прокуроры обычно понимают на основе банального опыта, готово дело для суда или нет. Обвиняемые тоже не сидят сложа руки и, если у них есть алиби или иные доказательства невиновности, сообщают об этом до суда.
Поэтому нормой в любой судебной системе является разъяснение основных фактов о произошедшем до суда. Потому что судья не детектив, ведущий расследование. У него просто не так много возможностей для этого. Он специалист, дающий юридическую оценку собранным фактам.
Можно ли оправдывать больше?
Отвечаем: можно, но немного. По совершенно банальной причине — почти 65% процессов над подсудимыми (более 583 тысяч человек) вообще оправдания не предполагают.
В нашем праве есть такие вещи, как особый порядок судебного производства и судебная сделка. Они предполагают согласие подсудимого с предъявленными обвинениями и, следовательно, отказ стороны спорить о том, что произошло. Речь только о трактовке случившегося и решении, что делать теперь.
Подчеркнем, речь не о признании или непризнании вины в ходе следствия. Речь именно о ситуации, когда улики очевидны, спорить с ними бессмысленно, а особый порядок позволяет надеяться на сокращение наказания (не более 2/3 от максимально возможного срока).
Кроме того, честность — лучшая защита и шанс на прекращение дела по «нереабилитирующим основаниям». Этот результат достигнут защитой в 17% дел, рассмотренных по особому порядку. Мы уже не говорим о смягчении наказаний.
Пример: подсудимый обвиняется в угоне. Он пьяный сел в автомобиль соседа, завел его и врезался в стену, проехав 100 метров. В суде он не стал утверждать, что его подставили коварные недруги. Повинился, заявил о раскаянии, предъявил справки, что начал возмещать ущерб автовладельцу. Суд учел перечисленное и в итоге дал ему условный срок.
Таких дел довольно много и с учетом прогресса в криминалистике (видеокамеры, ДНК, телефонный биллинг), и из-за того, что головоломные дела и хитровывернутые преступники в духе романов Агаты Кристи встречаются редко. Ситуации, вроде описанной выше, — гораздо чаще.
Заметим, что в тех же США в подавляющем большинстве дел также заключается судебная сделка, а процент оправдательных приговоров в статистике считается лишь от дел, по которым такой сделки не было. В России же уровень оправдательных приговоров берется от общей массы.
Взглянем же на реальные, не подчищенные цифры. За год в России вне особого порядка и судебных сделок были рассмотрены дела лишь 315,5 тысячи человек. Из них 62% были признаны виновными, в отношении 29,2% — дело было прекращено, 3,8% — оправданы.
По прочим делам материалы были либо возвращены в прокуратуру, либо обвиняемые направлены на принудительное лечение. Таким образом, освобождаются в результате таких процессов более 30% подсудимых.
При этом из числа осужденных лишь менее 30% получают наказания, связанные с реальным лишением свободы. Штраф, условное наказание и профессиональные ограничения составляют около 40% приговоров.
У российской правоохранительной системы есть масса недостатков, но жесткость и обвинительный уклон как минимум не в числе главных проблем. Существует мнение о наоборот избыточной мягкости правосудия, из-за чего у части бытовых преступников возникает ощущение безнаказанности после прекращения дела или условного срока.
Разумеется, бывают и судебные ошибки, полицейский произвол и масса других неприятных вещей, которые можно встретить в любом государстве. Но это не следствие правильной или неправильной судебной политики как таковой.
Источник
