Прикаспий — новый фокус экономического развития

Ключевой проблемой развития России на ближайшие несколько лет становится поиск драйверов внутреннего развития, поскольку перспективы подключения России как на секторальном, так и на корпоративном уровне к глобальным процессам экономического роста пока выглядят сомнительными, несмотря на поставленную задачу расширения присутствия продукции российских предприятий на внешних рынках.

Нефтяные вышки на берегу Каспия. Владимир Вяткин / РИА Новости

Ужесточение конкуренции на ключевых внешних рынках в совокупности с ограничением доступа российских компаний – как высокотехнологичных, так и сырьевых – к кредитным ресурсам, а также рост использования неэкономических инструментов конкуренции делает крайне маловероятным получение доступа к внешним рынкам и формирующимся региональным центрам экономического роста на базе исключительно экономических инструментов.

Это приводит нас к двоякому выводу: с одной стороны, основой для экономического роста на среднесрочную перспективу неизбежно становится внутренняя экономика и внутреннее развитие на базе социально обусловленного спроса – преимущественного институционального, но также и личного, на товары российского производства и/или с высокой долей добавленной в России стоимости. С другой стороны, ключевым элементом внешнеэкономической стратегии на данном этапе должны стать не попытки поддержать экспорт отдельных товаров и/или групп товаров на внешние рынки, хотя и это направление может принести определенные результаты на некоторых специфических географических и секторальных рынках (например, на Ближнем и Среднем Востоке, в строительстве, экспорте вооружений и проч.), а создание интегрированных экономико-инвестиционных систем, позволяющих легитимно использовать политические и иные инструменты влияния России, выходящие за формальные ранки понятия «мягкая сила» для поддержания конкурентоспособности. Эти пространства будут служить фокусом для инвестиционной и организационной активности российских государственных и особенно частных экономических структур, пространством апробации новых форматов частно-государственного партнерства и площадкой для подготовки для продвижения на принципиально новые в географическом и секторальном плане рынки.

Таких перспективных пространств не может быть много, хотя бы в силу того, что Россия не обладает в настоящий момент достаточным объемом ресурсов для не просто «расширенного экономического глобализма», но даже для «селективного», к которому сейчас постепенно переходят США. Критериями для выделения подобных пространств, думается, должны быть следующие факторы:

Среднесрочная экономическая ценность региона, наличие возможности обеспечить долгосрочное присутствие на региональном рынке российских предприятий реального сектора экономики, желательно обрабатывающей промышленности.
Комплексная логистическая доступность для России, позволяющая осуществлять экономическое и политическое (например, стабилизационные мероприятия) взаимодействие в любых условиях, включая условия т.н. «особого периода».
Наличие как операционной, так и политической возможности реализации в отношении подобного пространства российских политических гарантий от внешнего вмешательства, включая военно-силовые гарантии безопасности.
Наличие выхода на одни или несколько перспективных регионализированных центров экономического роста и доступ к новым глобальным логистическим коридорам.
Возможность сохранения экономической и политической целостности региона без избыточного использования Россией и ее партнерами военно-силовых инструментов.
Возможность внедрения в регионе защищенных от внешнего вмешательства и манипулирования унифицированных расчетных, платежных, а в перспективе и инвестиционных форматов, гарантирующих свободу распоряжения странами – участницами проектов получаемыми в процессе экономической деятельности доходами.

Наиболее привлекательный «фокус» для выбора пилотного проекта по формированию такого пространства комплексного взаимодействия, если не единственный с учетом имеющихся обстоятельств, – околокапийское экономическое пространство. В данном случае задача состоит не в ускорении экономического развития в регионе как такового, что будет происходить с учетом общей геоэкономической ситуации и объективно, без дополнительного стимулирования и организационного обеспечения. Необходимо на базе общего понимания долгосрочных задач экономического развития сформировать в Прикаспии синергично развивающийся экономический регион с минимизированным уровнем внешнего манипулирования и в целом с минимальными экономическими рисками. Речь идет о формировании в Прикаспии пространства корпоратизированной экономической интеграции с целью повышения качественного уровня доступа России и других стран на принципиальные новые платежеспособные рынки.

Положительными факторами, стимулирующими интерес к Прикаспию, можно было бы назвать:

Бесспорная политическая важность пространства для подавляющей доли политически вовлеченных слоев российского общества и представителей бизнеса.
Наличие опыта интеграционных процессов с участием России.

Стратегическое значение «каспийской тройки» – платформы для диалога Азербайджана, Ирана и России как площадки для выработки стратегической синергичности на Каспии с минимизацией институциональных и бюрократических процессов – на сегодняшний день недооценено. В условиях доминирования корпоративности в развитии такая модель могла бы стать важной организационной основой для межгосударственного взаимодействия и купирования политических и военно-силовых рисков развития.

Принципиальная возможность внедрения благоприятных для России платежных форматов.
Наличие «якорных» отраслей промышленности, обеспечивающих приток инвестиционных ресурсов.
Наличие прямого выхода на перспективные рынки Среднего Востока.
Освоенность пространства российским и международным бизнесом, наличие формальных инструментов частных гарантий.
Относительная прозрачность экономических процессов, наличие формальных экономических регулирующих институтов.

Учитывая эти обстоятельства, необходимо констатировать: Прикаспийское экономическое пространство имеет относительно высокий базовый уровень инвестиционной привлекательности, облегчающий развитие совместных проектов как минимум на начальном этапе развития.

Важным фактором, определяющим перспективы развития экономического взаимодействия в Прикаспийском экономическом пространстве, является возможность его операционного и политического выделения из процессов евразийской интеграции, способных стать серьезными сдерживающими факторами. Это облегчит привлечение к взаимодействию игроков, представляющих иные экономические интересы, нежели завязанные на Евразию, а также выведет проекты за пределы бюрократического диалога в рамках ЕАЭС и СНГ, характеризующегося нарастающей кризисностью.

Нельзя не отметить наличие в пространстве Прикаспия важных рисков, которые необходимо будет учитывать при разработке операционных схем соответствующих проектов:

Стимулирование чрезмерной разновекторности долгосрочных экономических интересов внутри «ядра» участников центра экономического роста. Страны региона уже втянуты в систему политических и геополитических манипуляций, проявляющихся в одних странах в большей степени (Казахстан, Туркмения), в других – в меньшей. Но уязвимыми для внешних политических и экономических манипуляций являются все потенциальные участники взаимодействия в Прикаспии, не исключая ряда российских регионов. Наиболее опасным является утрата единого понимания наиболее важных векторов развития экономики региона.

Важнейшим фактором, ограничивающим взаимодействие в Прикаспии, остается высокий уровень взаимного недоверия и конкуренции в сырьевом секторе, стимулируемый целым рядом внешних сил, прежде всего связанных с ЕС, но также и с КНР с целью формирования системы конкурентного демпинга в борьбе за доступ к кредитным ресурсам.

Вымывание инвестиционных ресурсов как через «серые» механизмы, так и легально, через деятельность «вписанных» в глобальную финансовую систему механизмов.

Угроза «инвестиционного пылесоса» усиливается в условиях попыток сочетать стимулирование экономического развития через монетарные методы (например, существуют предложения о снижении или даже временной отмене налогообложения совместных предприятий стран ЕАЭС, сориентированных на поставки продукции на внешние рынки) и продолжающуюся деиндустриализацию большинства значимых экономических пространств региона, не исключая Прикаспия.

Монетарное стимулирование может быть успешным только в условиях реализации программ индустриализации, основанных на более глубоких технологических системах, нежели «отверточная сборка».

Наличие долгосрочных очагов вооруженных конфликтов, постоянное присутствие военно-силового фактора в политических и экономических процессах, требующего расширенных военно-силовых гарантий, которые из региональных сил может предоставить только Россия.
Неустойчивость политических систем в ряде стран региона, осложненная процессами «передачи власти» и осложнением социально-политической ситуации.
Возможность размывания национального экономического суверенитета в ряде регионов, возникновение «серых зон» государственного суверенитета в том числе в силу избыточного присутствия в регионе глобальных сетевизированных экономических структур – транснациональных компаний.

Даже на нынешнем этапе развития пространство ряда стран постсоветской Евразии, в частности Казахстана, влияние внерегиональных транснациональных структур не только на экономические процессы, но также и на социальные, а в ряде случаев – на политические структуры следует признать как минимум конкурирующим с государственными органами.

Полностью уйти от сетевой организации экономического пространства в Прикаспии невозможно и нецелесообразно. Напротив, в организационном обеспечении экономических процессов сетевые структуры были бы крайне полезны при условии, что они отражают национальные и региональные экономические интересы.

Встраивание в экономические процессы несистемных и криминализированных групп интересов, возникновение неэкономических инструментов управления экономическими процессами. Существует объективная угроза проявления в регионе экономической клановости, характерной для постсоветского пространства в целом в усиленном виде, ходя бы в силу появления в регионе значительного инвестиционного потенциала.

Это создает практически уникальную ситуацию: Прикаспий, во-первых, необходимо рассматривать как относительно широкую политико-экономическую систему, не ограниченную только пространствами, непосредственно примыкающими к Каспийскому морю. Целесообразно говорить не столько о Прикаспийском регионе, сколько о прикаспийском социально-экономическом пространстве.

В такое пространство целесообразно включать страны и отдельные регионы, не имеющие прямого выхода к Каспийскому морю. Например, Армению, а также некоторые регионы Грузии, Турции. В перспективе частью «прикаспийской экономической синергии» могли бы стать Узбекистан, Ирак и Сирия, вовлекаемые в пространство экономического роста за счет участия в различных проектах и дискурсе по вопросам безопасности.

Во-вторых, процессы в Прикаспии нельзя рассматривать только как политический и экономический вопрос. В этом смысле попытки перенести на ситуацию в Прикаспии методы т.н. «евразийской интеграции» были бы ошибочны. Уникальность ситуации в Прикаспии заключается в том, что в этом потенциальном будущем центре экономического роста, относящемся к региональным экономическим центрам «второго уровня», складывается ситуация подчеркнутой комплексности вопросов, позволяющая подходить к нему как стратегической инвестиции и применять в отношении формирования нового пространства взаимодействия в Прикаспии соответствующие модели.

Региональный центр экономического роста «второго уровня» отличается от глобально значимых центров несамодостаточностью, необходимостью быть включенным в более широкие экономические системы и общим объемом экономической деятельности.

Главная задача, если рассматривать Прикаспий как инвестиционный вопрос, сводится в конечном счете к инициированию – на инвестиционной, а не политической основе – процессов, направленных на преодоление сугубо сырьевой направленности развития региона, но учитывающих существующие в соответствующих странах сложности политического и социокультурного характера, а также возможные экологические последствия изменения характера экономической деятельности в регионе. С этой точки зрения прикаспийское экономическое взаимодействие и выстраивание нового синергичного экономического пространства является скорее не проектом, а процессом, и будет требовать контроля и стимулирования относительно длительное время.

В качестве ключевых направлений экономически значимой деятельности в контексте формирования синергичного центра экономического роста можно назвать следующие.

Формирование на базе региона одного из центров «логистической диагональности», балансирующего существующую в настоящее время векторность развития логистического пространства по направлениям «Восток-Запад» (определяемую доминирующим приоритетом вывода региональных углеводородов на рынок стран ЕС) и лишь частично смягченную начальной фазой развития логистического коридора «Север-Юг». Ключевым направлением диагональности на первом этапе должно стать северо-восточное (хотя бы в силу естественной и относительно быстрой востребованности), пусть в дальнейшем количество направлений неизбежно расширится.
Новая энергетика, включая технологии возобновляемых источников энергии. По данному направлению Россия могла бы выступить в качестве лидера и основного инвестора, поскольку она заинтересована как минимум в упорядочении конкуренции со странами региона в энергетической сфере на ключевых рынках.

Целесообразно, чтобы именно в Прикаспии возник региональный центр по разработке, апробации и внедрению новых энергетических технологий, превращенный в важнейший несырьевой инвестиционный фокус, а также инструмент для продвижения более разумного по сравнению с существующими и экономически обоснованного экологического стандарта.

Реализация такого долгосрочного проекта возможна только на международной основе и при условии наличия базовой площадки для внедрения новых технологий и технологических решений, обеспечивающих минимум среднесрочную загруженность соответствующих производств.

Создание производственных объектов, связанных с первичной переработкой углеводородных ресурсов, хотя бы частичное изменение структуры экспорта участников Прикаспийского экономического процесса.

Очевидно, что такой приоритет, нарушающий сложившуюся структуру экономики и экономических интересов, основанных на экспортной ориентации в отношении углеводородов, может вызывать противодействие. Для реализации таких проектов необходима их страновая сбалансированность, достижимая через создание совместного инвестиционного фонда, выделяющего финансирование под подобные проекты на базе частно-государственного партнерства с учетом баланса интересов всех участников каспийской системы.

Сервисная индустриализация, связанная с формированием обсуживающей инфраструктуры глобальных и субглобальных логистических коридоров, включая отдельные отрасли машиностроения. Вокруг данного компонента программы социально-экономического развития Россия должна сбалансировать влияние и привлекательность соседей формированием устойчивых инвестиционных пространств в Астрахани и на Каспийском побережье Дагестана.

Частичная реиндустриализация, например, Дагестана при всех понимаемых издержках и ограничениях этих процессов является практически единственным доступным на сегодняшний день России инструментом социальной реструктуризации этого важнейшего для интересов и безопасности России региона.

Развитие сервисной индустриализации является важным инструментом балансирования избыточной транзитности региона, связанной с прохождением по его территории одновременно двух, не считая «диагональных», глобальных логистических коридоров. Этот же минимум отчасти снимает риски возникновения эффекта операционной экстерриториальности.

Формирование в Прикаспии нового платежного, а в перспективе инвестиционного пространства, гарантирующего относительную защищенность расчетных и инвестиционных процессов от внешних манипуляций на финансовом рынке, в том числе связанных с использованием санкционных механизмов.

Россия, осуществляющая действия по данному направлению с 2014 года, имеет безусловное преимущество перед всеми другими странами, поскольку успела создать относительно защищенное платежное пространство. Формирование пространств экономической синергии в Прикаспии дает возможность с определенной коррекцией осуществить масштабирование этой системы.

Принципиальным моментом является не столько достижение больших объемов, сколько закрепление в новом экономическом пространстве единого формата цифровых финансовых коммуникаций, обеспечивающего высокую степень защищенности и эффективности в противовес критериям простоты и универсальности, продвигаемым в качестве наиболее привлекательных в долларовой системе. С учетом наличия сложной системы интересов в сфере торговли углеводородами на первых этапах развития подобных платежных систем можно было бы вполне сделать ставку на платежи и инвестиции в несырьевых отраслях экономики государств региона: логистике, промышленности, сельском хозяйстве.

Новые экологические и ресурсосберегающие технологии. Данное направление является естественно обусловленным и должно рассматриваться как инструмент обеспечения благоприятного внешнего характера инвестиционных процессов. С учетом исторических особенностей развития экономической и политической ситуации вокруг Прикаспия вероятность провокаций и манипуляций, связанных с вопросами экологии, очень высока – Россия оказывается объективно наиболее уязвимой в этом случае.

Применительно к Прикаспию флагманским направлением разработки экологических технологий могли бы стать вопросы водосберегающего сельского хозяйства, экологически безопасного опреснения, восстановления запасов чистоты водоемов, пресных и соленых. Такой вектор экологических проектов находился в прямой синергии с экологическими программами в пространстве Большой Волги.

Стратегическая задача первого этапа заключается в формировании в Прикаспии самостоятельного и защищенного от внешнего манипулирования инвестиционного цикла с инвестированием получаемых ресурсов (ренты) в реальный сектор экономики и инфраструктуры содействия индустриализации. Этот инвестиционный цикл должен быть организационно (и особенно форматно) включен в общероссийские процессы и регулироваться на базе российского подхода. При этом совершенно необязательна какая-либо «опережающая» институционализация экономических процессов и внесение во взаимоотношения государств пространства какой-то формальной политической интегративности – требуется сохранение высокого уровня долгосрочного взаимопонимания.