Владимир Микоян
«А если мы тебе уступим всю Ливонскую землю, то нам от этого большой убыток будет, что же это за мир, если убыток?!» (Иван Грозный из письма к боярину А. Курбскому, 16 век)
Главная интрига «совместного хозяйственного использования» южных Курил даже не в весьма странных японских прожектах (их неоднозначность уже разбиралась в недавней первой части статьи), а в тех условиях для такой деятельности, которые японцы хотят получить, настаивают на них. Звучат эти требования для нашего уха и разума невероятно, но тем не менее они продолжают обсуждаться Москвой вроде бы всерьёз. Первая «сверка часов» на этот счёт произойдёт в Москве 20 мая с.г. в ходе заседания специально созданной совместной рабочей группы по юридическим вопросам, связанным с планируемой совместной деятельностью на островах.
Всем советую сесть, чтобы не упасть в обморок от изумления и шока при чтении существа японских замыслов. Нам ставят условие создать на южных Курилах (о-ва Шикотан, Кунашир и Итуруп) особую, невиданную ранее, экстерриториальную зону предпринимательства, полностью изъятую из российского законодательства, правил, налогообложения, административного управления, то есть в целом власти, регулирования и контроля. Исключить из бизнес-схем и будущей практики совместной деятельности (если она действительно окажется совместной, в чём уже приходится сомневаться) любые проявления принадлежности островов к России. Говоря открытым текстом, фактически отказаться от российского государственного суверенитета. Спасибо уже и на том, что географические карты с Курильскими островами, закрашенными в цвет территории Российской Федерации, не предписывают переделывать.
Глава московского представительства РОТОБО (Японской ассоциации по торговле с Россией и новыми независимыми государствами) Дайсукэ Саито в статье объяснил причины такой небывалой позиции:
«Если японские предприятия будут вести деятельность (на островах — В.М.) в соответствии с российским законодательством, то получится, что Япония сама отвергнет свои установки, заключающиеся в том, что северные территории являются исконными территориями Японии».
Поэтому-то уже на начальной стадии в Токио и озабочены тем, чтобы в рамках возможных соглашений с Россией по Курилам японскому бизнесу была бы предоставлена возможность работы там без фактического признания верховенства российского законодательства. Более определённо сформулировала японское виденье газета «Майнити симбун»:
«Для того чтобы реализовать совместную хозяйственную деятельность на островах, потребуется «особая система», которая не пошатнет законные позиции обеих сторон. Но к японским компаниям российские законы применяться не должны».
По нормальной логике одно исключает другое, но у японцев своя, трудно постижимая «правда».
Идём дальше: японская сторона согласна вести совместную хозяйственную деятельность на южных Курилах только при двух базовых условиях:
а) введение специального, учитывающего японские претензии, законодательства, которое должно быть совместно разработано;
б) в соответствии с таким особым правовым режимом учредить специальную компанию совместного управления экономической деятельностью на этих территориях.
Вопрос о том, на какие именно островные территории предполагается распространить такой режим, в чём будет его суть, как распределятся роли между административными работниками обеих стран (и вообще — кто будет главным?), какие полномочия предоставляются компании / администрации по совместному управлению, и будет ли это управление фокусироваться исключительно на экономическо-инвестиционной стороне дела по конкретным японским или смешанным проектам или получит более широкие, в том числе и административные рамки, как это всё сможет стыковаться с уже имеющейся законно избранной властью на Курилах, ни одна из сторон не разъясняет. Остаются «за кадром» и вопросы уплаты налогов — и в чей бюджет, предоставления финансовой отчётности и контроля за ней, социальных отчислений в бюджет, трудовых отношений, соблюдения стандартов и норм, урегулирования споров, и в целом, как заметил пресс-секретарь президента РФ Д. Песков, «мириады разных вопросов, которые предстоит решать».
Из Токио на этот счёт следуют подсказки общего характера — ориентироваться на пример совместного управления Великобританией и Францией, которые установили общий контроль над островами Вануату до провозглашения там независимости в 1980 г. Кроме того, принцип экстерриториальности, в отличие от России, Японии знаком на практике — он с со времён окончания Второй мировой войны действует для американских объектов и военнослужащих на японских островах, в частности на Окинаве. Но мы — люди тёмные, мы привыкли своей территорией распоряжаться, быть на ней хозяевами. Теперь придётся переучиваться.
Но японцам неймётся, они суетятся и идут уже ещё дальше, даже забегая вперёд — замыслили опережающую развитие событий идею: использовать для взаиморасчётов в будущей специальной островной зоне Малой и Большой Курильской гряды некую электронную валюту, хождение которой будет ограничено островами (по сообщению японского телеканала NHK). Такая валюта призвана заменить рубли и иены во взаиморасчётах, а также облегчить предоставление кредитных услуг и перемещение лиц в этом регионе, а в политическом плане — символизировать некую спорную, хотя пока по замыслу превращённую в нейтральную, территорию.
Создание особой экономической зоны, как настаивают японцы, ставит в повестку дня вопрос о трёх первоначальных основополагающих шагах: принять некий беспрецедентный, ранее не использовавшийся, рамочный формат с особым, экстерриториальным законодательством, заключить межправительственное соглашение или договор, в соответствии с которым будет учреждена специальная компания / структура совместного управления, в общем и в частностях определиться с «modus vivendi».
С этим подходом согласился президент России В. Путин в самом начале процесса переговоров, ещё на совместной с С. Абэ пресс-конференции в Японии 16 декабря 2016 г. Вот его слова:
«Если мы сделаем правильные шаги, предлагаемые премьер-министром Японии: создать отдельную структуру по хозяйственной деятельности, заключить межправительственное соглашение, отработать механизм взаимодействия (то сможем — В.М.) и сформировать такие условия, которые позволили бы добиться окончательного решения по мирному договору».
Иначе говоря, президент России дал добро японскому принципу — без решения вопроса об островах мирного договора быть не может, причём давал понять, что ради этого благожелательно относится к предлагаемому Токио промежуточному манёвру — создавать особую юридическую конструкцию экономического взаимодействия на Курилах. Такое впечатление, что президент России, всегда отличавшийся здравым смыслом и с успехом демонстрировавший его, на этот раз оказался то ли загипнотизированным, то ли зомбированным своим японским «другом» С. Абэ. Он почему-то не видит тех последствий, которые видят и не такие искушённые в политике люди. Может, басурмане по своему «злобесному нраву», как выражался Иван Грозный, в сакэ, которым потчевали, дурмана злокозненного подмешали ?
Трудно сказать, намеренно ли В. Путин в своих рассуждениях (точнее — в дословных повторах идей С. Абэ) опустил ключевой момент — пункт о создании специального законодательства применительно к комплексу вопросов, регулирующих японскую экономическую деятельность на островах. Любой студент-юрист, даже плохо успевающий, скажет, что такое законодательство не может не вступать в конфликт с российским. В противном случае налицо явное нарушение статьи 4 Конституции Российской Федерации, а она гласит:
«Суверенитет Российской Федерации распространяется на всю её территорию. Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории. Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации».
Аналогов же экстерриториальных зон в государственной или экономической истории России ещё не было. И не надо путать — это вам не концессии или нечто в таком же роде. Премьер-министр Японии после возвращения президента В. Путина в Россию уточнил в интервью, что речь идёт не о том, чтобы допускать действенность российского законодательства, а о такой правовой архитектуре, которая не подвергала бы сомнению позицию Токио о том, что эти острова — её «исконные территории».
Перед Госдумой в перспективе встанет задача: как же изловчиться и ради одобрения некоего сшитого на грубую нитку под японскую дудку законодательства для предпринимательской деятельности на южных Курилах, «забыть» про Основной закон страны. Впрочем, кто хочет услужить и отличиться, обоснование найдёт. Кое-кто уже начал робко фантазировать (а правильнее сказать, зондировать почву) о какой-то экзотической, неизвестной в международном праве новации — понятии «двойного суверенитета». Приходится напоминать, что Конституция Российской Федерации не допускает какого-либо иного носителя суверенитета и источника власти, помимо многонационального народа России, и, следовательно, не предполагает какой-либо иной формы государственного суверенитета, кроме суверенитета Российской Федерации.
Совершенно обоснованным выглядит вывод профессора института стран Востока А. Кошкина:
«Япония хочет, чтобы Россия на Курилах фактически отменила Конституцию своей страны и ввела на собственной территории режим, явно ущемляющий её национальный суверенитет» ( ИА REGNUM ).
Очень скоро стало ясно, что у обеих сторон разное представление о том, с чего начинать выстраивать особый режим хозяйственного освоения островов. Если Токио настаивает ещё до начала совместной хозяйственной деятельности выработать её общие, универсальные юридические основы «на все случаи жизни», оформить хотя бы рамочный правовой и финансовый инструмент, а затем распространять его действие на будущие начинания на островах, то в Москве изначально считали правильным обратный порядок — сперва следует «застолбить» конкретные проекты и уже под них формулировать специальные условия. По сведениям из дипломатических источников, имеющих отношение к переговорному процессу,
«до того, как будет подготовлено технико-экономическое обоснование каждого проекта, говорить о том, какие юридические формальности должны быть решены, рано. Здесь мы четко говорим японцам — не сначала юридические рамки, а потом уже сами проекты, а наоборот: сначала проекты, причём в привязке к местности, объемы, технические параметры, и только после этого эксперты-юристы с обеих сторон садятся и согласовывают все правовые детали».
Из этого следует, что проблему экстерриториальности намерены решать не «скопом», распространяя японский замысел на всю площадь островов, а по точечному принципу — по каждому проекту совместной хозяйственной деятельности отдельно. То есть задуманная японцами единая специальная зона будет фактически разбита на несколько очагов, что придаёт всей японской идее иные, более жёсткие, ограничительные очертания.
Представитель МИД РФ М. Захарова 8 июня 2017 г. на брифинге на Владивостокском экономическом форуме достаточно ясно заявила, что юридические вопросы совместного хозяйствования на Курилах начнут обсуждать после того, как будут приняты конкретные проекты развития островов.
«Планируется согласовать ряд конкретных инициатив, реализация которых содействовала бы социально-экономическому развитию южных Курильских островов, — заявила Захарова. — После этого будем готовы обсуждать с японской стороной юридические рамки их осуществления».
Но раз на 20 мая в Москве назначено обсуждение юридических вопросов, то стадия согласования бизнес-идей уже завершена? Но даже к ним нас не подпускают, они почему-то скрыты под таким покрывалом секретности, которое сродни сохранению военной или государственной тайны.
Кстати, употребляя штамп «совместная хозяйственная деятельность» на островах, как-то выпадает из поля зрения, кто же станет партнёрами японских компаний с российской стороны? Дело-то вроде чисто предпринимательское, коммерческое и добровольное. Не надо забывать, что в августе 2017 г. правительством РФ в отношении Курил уже была создана специальная льготная предпринимательская зона — Территория опережающего развития (ТОР) «Курилы». Выделяются и осваиваются немалые федеральные и региональные средства. И в рамках этой особой зоны российские предприниматели уже внедряют свои бизнес-идеи и подают заявки на будущие проекты. Многие, кстати, перекликаются с японскими в том, что касается и рыболовства, и туризма, а заодно — что немаловажно, сфокусированы на инфраструктуре (баня, асфальтированные дороги, спортплощадки, детская школа художественного творчества, прогулочная набережная и т.д.). И получается не совсем совместная деятельность, а, скорее, наоборот — конкуренция. Но японцы всячески уходят от заманивания их в ТОР «Курилы» для взаимодействия — там же верховенство имеет российское законодательство. Сказать больше — в Токио крайне болезненно относятся к любым вариантам любой деятельности подданных Японии, которые могут пусть даже косвенно свидетельствовать об обходе официальной позиции Токио о непризнании российского суверенитета над южными Курилами. Вообще, отсутствие индивидуальных японских предпринимателей на Курилах неслучайно. Как отмечал руководитель Центра японских исследований Института Дальнего Востока РАН В. Кистанов:
«МИД Японии ставит палки в колёса тем компаниям и частным лицам, кто пытается напрямую завязывать бизнес на Курилах».
Заместитель министра иностранных дел РФ И. Моргулов ещё в 2017 г. предупреждал японцев:
«Мы исходим из того, что проекты могут осуществляться только на условиях соответствия российскому законодательству».
Эта позиция была затем усилена министром иностранных дел С. Лавровым:
«МИД России в плотном взаимодействии с другими профильными российскими ведомствами ведёт интенсивную работу с тем, чтобы подобрать действительно экономически значимые проекты, реализация которых содействовала бы социально-экономическому развитию южных Курильских островов, принесла бы ощутимую пользу населению сопредельных российских и японских регионов. При этом правовые рамки реализации таких проектов не должны противоречить российскому законодательству. Это — основополагающий критерий осуществления совместной хозяйственной деятельности».
Бесспорная позиция, ей можно только аплодировать. Но так было в начале процесса, а к нынешнему моменту получается, что МИД «поправили», и теперь Москва всё же пытается, по Козьме Пруткову, «объять необъятное».
Создание для этих островов особой юридической платформы, приемлемой для обеих сторон, — крайне сложная, многотрудная, беспрецедентная задача, требующая долгого кропотливого труда команды квалифицированных юристов, опытных и гибких международных переговорщиков, согласия парламентов и общественности обеих стран для формулирования и проведения конечных документов через все стадии процесса принятия соответствующих законодательных и исполнительных актов. Но напрашивается базовый вопрос: ради чего нам в России стоит самим себе создавать «головную боль», даже выворачивать себя наизнанку, идя на все эти выкрутасы вокруг наших же островов? Так ли уж надо нам ублажать раненное послевоенное самолюбие японцев, формулируя под них невиданные ранее, эксклюзивные льготные условия для развития Курил, которые не предлагаются никакой иной стране? Разве правильна в политико-этическом плане такая дискриминация? Тем более, что ни одна другая страна, которая могла бы внести свой вклад в развитие Курил, не претендует на какие-либо преференции. И это при том, что цели Токио остаются достаточно прозрачными и — будем честно говорить — враждебными: вернуть себе Курилы. Только это кроется за разговорами японцев о «новом подходе к решению территориальной проблемы», о «движении к заключению мирного договора», да и за их пониманием истинной долгосрочной цели «совместного хозяйственного использования островов». Приходится признать, что пока вся эта идея держится не на целесообразности и здравом смысле, а лишь на политической воле и солидарном упрямстве лидеров обеих стран.
Руководство России, безусловно понимая подоплёку интереса Токио, намеренно игнорирует её, втягивается в заданную игру, создавая иллюзии у японцев, что отторжение островов через впрыскивания в их экономику возможно, а заодно и будоража оправданные опасения у российской общественности. В такой линии не просматривается уважение ни к японскому, ни к российскому народу, и девальвируется публично преподнесённая необходимость выстраивать таким путём «новый уровень доверия». Кстати, высокий уровень доверия нужен не только между Россией и Японией, его не помешало бы иметь и у нас внутри страны к нашему руководству.
Сторонники такого промежуточного и крайне уязвимого курса, взятого Кремлем, успокаивают, что на данном начальном этапе экономическая значимость всех предложенных Токио проектов, по сути, ничтожна, хозяйственное значение совместной деятельности с расплывчатыми ориентирами априори не может быть велико. Да и для целей «мягкого поглощения» островов сделанные японские предложения явно недостаточно масштабны. Запуск же процесса работы над условиями мирного договора через согласование «совместной хозяйственной деятельности» называется лишь политическим жестом, компромиссным шагом навстречу японской стороне, на что, дескать, следует смотреть снисходительно, не предвосхищая события и не подвергая стрессу нервную систему.
Соглашаясь с тем, что изначальный незначительный масштаб предложенных Японией инвестиций не может представлять нависшей угрозы суверенитету России над островами, в то же время нельзя игнорировать, что реализация японского видения юридической формулы «совместной деятельности» потенциально опасна тем, что создаёт прецедент, который при удачном для японцев развитии (за счёт российского попустительства и благодушия) со временем преобразуется в практику лавинообразной японской колонизации островов под разными предлогами. Даже на начальном этапе политики «широко открытых дверей» южные Курилы буквально за несколько лет грозят превратиться в зону всепоглощающего японского влияния и заселения, что и может стать предпосылкой и первой фазой к изменению государственного статуса южных Курил.
Источник
