Практически сразу после того, как Кремль анонсировал запрет поставок нефтепродуктов на Украину, Белоруссия объявила о том, что из России идут поставки «грязной» нефти, и приостановила экспорт. НПЗ Польши и Германии также прекратили принимать нефть с такими показателями. В России спустя несколько дней обнаружили-таки проблемный узел и заговорили о возможной диверсии. Означает ли это начало торговой войны, «Инвест-Форсайт» обсудил с известным финансистом и экономистом, управляющим партнером ИГ Movchan’s Group Андреем Мовчаном.
© РИА Новости /Евгений Биятов
– Что это было – попытка сбросить нашу нефть с рынка, побольнее укусить?
– Если бы нашу нефть просто не хотели покупать, ее перестали бы покупать. Зачем все это выдумывать, если не хотят покупать нашу нефть? Думаю, это всего лишь технические проблемы с качеством нефти.
– То есть ничто не говорит о начале торговой войны?
– Нет. Это очень малая доля нашей экспортной нефти. Речь ведь идет о конкретной линии поставки, конкретном нефтепроводе, о проблеме, которая произошла в конкретный момент времени, и конкретном объеме поставки. Какой уж тут укус? Это же не эмбарго. Никому это не нужно. Если кто-то не хочет покупать российскую нефть, повторяю, у него нет проблемы ее перестать приобретать. Нефть – биржевой товар. Никто не может никого заставить ее покупать. Полагаю, там действительно произошли какие-то проблемы с качеством. И эти проблемы надо разрешать на нашей стороне.
– Но никогда раньше не было, чтобы объявляли о приостановке импорта.
– Периодически такие вещи бывают. Кстати, против версии о торговой войне говорит и такой факт: на ценах на нефть это никак не отразилось – а ведь атака на российские поставки нефти за рубеж должна была бы отразиться в ценах.
– Одновременно с нефтяными экспортными разборками было анонсировано желание запретить ввоз в Россию западного мяса и молочных продуктов. И пусть чуть ли не сразу власти заявили, что этого не будет, по ТВ начали активно показывать сюжеты о необходимости такого запрета. Выглядит, как начало кампании…
– Не думаю. Это частная попытка конкретных производителей – четырех или пяти компаний – под шумок попытаться пролоббировать некоторое увеличение спроса для своей продукции. Причем, даже сформулировано это было слишком общо: так и осталось непонятным, что на самом деле имелось в виду. То ли запретить частникам перевозить полные машины этой продукции через границу. То ли запретить человеку привезти даже кусочек хамона в чемодане.
Что же касается телевизора… Каждый раз, когда мы начинаем громко страдать от того, что нам что-то запрещают, давайте посмотрим мировую практику. В США, к примеру, это не контролируется по факту, но там есть строгий запрет на ввоз любого количества любых съедобных продуктов на территорию страны. Теоретически таможенник может открыть ваш чемодан и найти там яблоко. И по полной программе – арестовать, отнять визу и так далее. А если вернуться к России и хамону… Есть официальная позиция правительства и Думы: мы не планируем, не хотим, не собираемся вводить запрет на его ввоз. Давайте из этого исходить.
– То есть, несмотря на все эти стычки и запретительные инициативы, какой-то новой стадии ухудшений отношений с западными партнерами они не отражают?
– Совершенно точно. Ну какая это война? Разве это торговля – хамон? Это все декоративные вещи. Торговая война будет, если мы зерно перестанем экспортировать.
– А нет ощущения, что происходит не просто поиск новых рынков, но уже прямо глобальный разворот России на Восток? Вот и на недавнем форуме в Пекине «Один пояс – один путь» президент Владимир Путин сказал, что товарооборот с Китаем в 2018-м достиг максимума: он ставил планку довести его до $100 млрд в год, а тот превысил $108 млрд.
– Путину надо что-то говорить. Меня смущает цифра – откуда такой рост товарооборота? У нас было $60 млрд. Надо перепроверять. Но даже если эта цифра верная, у Китая с Южной Кореей товарооборот $360 млрд с Евросоюзом и с США больше $1 трлн. Мы все равно, к сожалению, остаемся для Китая небольшим партнером. И – что хуже – тем же, что раньше: сырьевым его партнером (как и для Европы), полностью зависящим от экономического цикла Китая и цен на сырье. Судя по всему, мы вывозим в Китай лес, причем много и не восполняя собственные лесные запасы.
Беседовала Елена Скворцова
