120 лет назад в небольшом мегрельском селе Мерхеул, что нависает с гор над Сухумом, родился Лавренти Павлес дзе Бериа. Человек, вошедший в российскую и советскую историю под русифицированным вариантом имени, фамилии, бренда и мема – Лаврентий Павлович Берия. Этот человек сыграл колоссальную роль в истории России. Но об одном из его важнейших шагов очень мало кто знает.
В декабре прошлого года Всероссийский атомный исследовательский центр издал к 70-летию испытания первой советской ядерной бомбы календарь с фотографией в том числе Берии в парадной маршальской форме – как руководителя советского атомного проекта. Что тут началось – понятно. Газета ВЗГЛЯД уже писала о том, что практически невозможно вести нормальный разговор о большинстве деятелей сталинской эпохи, особенно начиная с Берии. Если ты хоть как-то пытаешься разумно рассуждать об этих людях, то автоматически попадаешь в разряд «сталинских прихвостней», «кровавой гэбни», и еще много чего очаровательного говорится через запятую.
Да и все эти «беседы», как правило, сводятся к повторению банальностей, о которых исписаны уже тонны бумаг. Берия как глава НКВД и затем объединенного МВД – это та позиция, под которой он в основном сейчас и воспринимается, все остальное остается за рамками эмоционального восприятия.
Но есть один чрезвычайно важный аспект нашей общей политической истории, непосредственно относящийся к Лаврентию Берии, который постоянно находится за кадром. Именно эта история, возможно, критично важно повлияла на всю историю СССР, а впоследствии стала одной из глубинных причин распада Союза.
На XIX Съезде КПСС в 1952 году член Политбюро Лаврентий Берия выступал с докладом по внешнеполитической тематике. Он клеймил США, заявил о неприемлемости ядерного шантажа (это была его тема как руководителя ядерной программы СССР), но впервые высказался о теории «мирного сосуществования» государств с разным общественно-политическим строем (которую потом, как и сам термин, присвоил себе Хрущев).
А по вопросам внутриполитического устройства СССР Лаврентий Берия неожиданно резко высказался против «великодержавного русского шовинизма». Казалось бы, 1952 год, разгар борьбы с «безродным космополитизмом» – прямой противоположностью «русского шовинизма», но Берия продолжает гнуть эту линию, выступая против сталинских выдвиженцев новой эпохи, в основном русских по происхождению. А после смерти Сталина инициирует кампанию по «расширению самостоятельности» национальных компартий республик и по факту пытается отменить устоявшийся принцип назначения второго секретаря республиканской парторганизации русского по национальности, начав с Грузии и Прибалтики. То есть с самых проблемных на тот момент национальных окраин (если не считать Западную Украину), заведомо ослабляя в них союзное влияние.
Да, Сталина в «русском вопросе» сильно мотало из стороны в сторону. После знаменитых тостов за русский народ в 1945-м возник вопрос о восстановлении равноправия РСФСР по отношению к остальным республикам Союза. «Подчиненное» положение РСФСР сложилось еще в 1920-х годах на фоне победившей линии на глобальный интернационализм, который для правоверных коммунистов исключал даже намеки на прежнюю Империю с русским народом во главе. Это считалось ересью хуже троцкизма.
Отсутствие отдельной российской коммунистической организации как органа власти, а не идеологии, приводило к понижению статуса коренной республики, кормившей и одевавшей всю страну. Внутри РСФСР полностью отсутствовали механизмы самостоятельного экономического планирования. Был республиканский Совмин, выполнявший технические функции, но планы спускались сверху, что приводило к фактическому грабежу РСФСР – распределению продуктов ее производства в пользу национальных республик через союзный Госплан. Это приводило к «дисбалансу социально-экономического развития». Иначе говоря, к резкому и экономически необоснованному росту уровня жизни в некоторых национальных республиках (в первую очередь, в Грузии, на Украине и в Прибалтике) на фоне обнищания исконных русских регионов.
Несправедливость копилась, и людей рвануло в 1949 году. Примерно тогда же Сталин потребовал от каждого союзного министра подготовить внутри министерства одну–две кандидатуры на перспективную замену себе лет через пять (как в воду глядел) преимущественно русских по национальности. В обществе зрела неприязнь к засилью выходцев из национальных республик (главным образом из Закавказья). Многие эксперты полагают, что
в 1949 году Сталин начал готовить тихую кадровую революцию, избавляясь от зазнавшегося кавказского окружения и сделав ставку на молодых выходцев с русского севера. В основном прошедших школу Ленинградского обкома и горкома.
В январе 1949-го заместитель председателя Совета министров СССР (то есть зам Сталина, глава правительства – лично Иосиф Виссарионович) Алексей Крутиков подписывает постановление о проведении в Ленинграде так называемой Всероссийской оптовой ярмарки, на которой предприятия и колхозы РСФСР должны были представить свою продукцию для улучшения торговых связей и создания товарного рынка внутри РСФСР. Это все звучало как невероятный бунт. Бог с ним, с «товарным рынком» – немыслимым понятием для плановой экономики, это оказалось идеологически допустимым, поскольку вице-премьер Крутиков использовал термин «излишки продукции». Даже само слово «Всероссийская» ассоциировалось в тот период исключительно с царско-имперскими временами и до этого момента вообще в советской бюрократической словесности не использовалось. Ярмарка могла быть только Всесоюзной, но никак не российской. Кроме того, она предполагала обмен товарами внутри РСФСР, а не вывоз их «за спасибо» в национальные республики.
Изначально поддержавший ярмарку на Бюро Совета министров СССР секретарь ЦК Георгий Маленков (на тот момент лучший друг Берии) неожиданно дает задний ход. Он пишет донос на бывшего главу Ленинградского обкома и горкома, героя обороны города, одного из участников «атомного проекта» и одновременно одного из тогдашних фаворитов Сталина Алексея Кузнецова и председателя Совмина РСФСР Михаила Родионова и еще на десяток человек, обвиняя их в попытке создания «русской партии» и «противопоставления ее КПСС». «Дело о ярмарке» переросло в «дело о русском заговоре», вошедшее в историю как «Ленинградское дело».
Берия представил Сталину эту историю как попытку создать альтернативный центр власти в СССР на базе крупнейшей республики и возвращение к «русскому шовинизму и империализму». Оно и правда – идея создания Российской Компартии витала в воздухе и представляла угрозу наднациональной бюрократии Советского Союза, в составе которой грамотно расставленные люди Берии играли важнейшую роль. Достаточно напомнить, что во всех крупнейших республиках (Украина, Белоруссия, Казахстан, Узбекистан) министрами МГБ и МВД были либо мегрелы, либо грузинские армяне, назначенные на эти должности непосредственно Берией (Цанава, Рапава, Гоглидзе, братья Кобуловы, Мамулов, Деканозов).
К 1951 году ситуация с «мегрельскими кадрами Берии» становится до того нетерпимой (даже первым замминистра МГБ СССР по контрразведке становится переведенный из Узбекистана Гоглидзе), что Сталин вновь возвращается к идее каким-то образом компенсировать эту диспропорцию. К XIX Съезду КПСС он вновь возвращает на административно-хозяйственные должности русских выдвиженцев и одновременно начинается так называемое мингрельское дело (в старой орфографии). Тогда рядовой для сверхкоррумпированной Грузии донос о взятках прокурорских работников, мегрелов по национальности, приводит к разгрому мегрельских кадров, аресту более 500 человек, запрету преподавания мегрельского языка и издания на нем периодической печати.
По Грузии стали ходить слухи о возможной депортации мегрелов в Сибирь. Нет никакого сомнения, что Сталин, конечно же, метил в Берию. Ответом стали выступления Лаврентия против «русского шовинизма и империализма» как способ обезопасить себя от действий Хозяина.
Защищая себя, Лаврентий Берия окончательно добивал идею восстановления самостоятельности РСФСР и неожиданно добился в этом долговременного успеха. Уже не было никакого Берии, а идея запрета создания Компартии РСФСР жила и при Брежневе. РСФСР оставалась все так же «пораженной в правах» крупнейшей основообразующей республикой Союза, все так же кормившей всех и все так же исторически нищавшей в результате «колониализма наоборот» – тотального грабежа и передела производимого продукта в пользу национальных республик.
Но если в брежневский период все это вызывало только интеллектуальное брожение, а «русская партия» постепенно загонялась в подполье, то в перестроечный период у этой истории оказался удивительный бенефициарий. Борис Николаевич Ельцин первым выступил с идеей создания Компартии РСФСР как прообраза для «независимости» России, на чем тут же заработал свои первые висты в противостоянии с союзным руководством.
К чему это привело – мы все прекрасно знаем. Так, чудовищным образом
национальные комплексы и деревенское мышление Лаврентия Берии через много-много лет после его смерти поспособствовали распаду СССР.
Можно с уверенностью утверждать, что если бы «русская партия» не была разгромлена в 1949-м и не добита в 1952-м лично усилиями Лаврентия Берии, то в СССР изменилось бы все: от структуры управления Союзом до экономического устройства. Не было бы никакого Хрущева в 1953 году, к власти бы пришли русско-северные выдвиженцы. Не было бы никакого Леонида Ильича Брежнева с его украинско-молдаванскими друзьями и «днепропетровским кланом», а там – чем черт не шутит. По крайней мере эти люди умели в 1949 году произносить словосочетание «управляемая рыночная экономика», а это уже вопрос не национальный, а общеобразовательный.
Отец Берии Павле переселился в село Мерхеул из села Саберио (то есть «место, где живут Берия») от полной бедности. В нынешнем Гальском районе Абхазии это село называется на абхазский манер Папынрхва, и местные самузарканские мегрелы свое «бериевское» происхождение там вспоминать не любят.
Впоследствии Лаврентий распространял слухи, что его мать восходит к княжескому роду Дадиани, но они жили настолько бедно, что детей от первого брака Марта Джакели – мать Берии – была вынуждена отдать на содержание своему старшему брату, фактически продать. А Лаврентий Берия демонстративно женился на мегрельской природной княжне Нино Гегечкори, дочери князя Теймураза Гегечкори и княгини Дарико Чиковани. Для таких, как Берия, людей без рода и племени, выросших в тотальной бедности, в советской Грузии было особым шиком брать в жены природных дворянок, как бы ставя себя вровень со старой аристократией.
Примерно такими же категориями он и мыслил уже во всесоюзном масштабе, полагая себя выше истории, русского национального опыта и менталитета. Сталин в этом плане был куда более прозорлив, понимая, что национальные и государственные диспропорции в Советском Союзе смертельно опасны. Но именно
«русский вопрос» оказался для коммунистических интернационалистов той преградой, преодолеть которую на пространстве бывшей Империи они не сумели.
Можно долго и подробно описывать деятельность Лаврентия Берии во главе репрессивной машины, атомного проекта или разведки. Это и полезно, и интересно. Но та роль, которую он и его окружение внесли в развитие СССР и его в конечном итоге разрушение и падение, до сих пор заслонена более «жареными» фактами.
Есть разные точки зрения на вопрос о том, от чего именно развалился СССР, но национальный вопрос был в этом деле далеко не на последнем месте. В том числе и из-за отсутствия системообразующей структуры – русской государственности, которая могла бы в последний момент остановить центробежные тенденции национальных республик.
И ее отсутствию лично поспособствовал человек, крещенный при рождении как Лавренти Павлес дзе Бериа.
