Власть аятолл. Как Иран стал сверхдержавой региона и в чем он не хочет уступать Москве

Георгий Асатрян — о том, как 40 лет назад стала возможна первая и пока единственная религиозная революция и как после нее выстраивались отношения Тегерана и Москвы

1 апреля 1979 года на карте мира появилась Исламская Республика Иран. Этому предшествовала Исламская революция, в результате которой всесильный иранский шах был смещен «живым божеством», «представителем Аллаха на земле» — имамом Рухоллой Хомейни. Лидер революции прибыл из Парижа в феврале и произнес легендарное «энгелаб пируз шод» — «революция победила».

Родина Заратустры превратилась в исламскую республику с уникальной формой правления, на вершине которой находятся религиозные деятели — аятоллы. А тяжелой рукой и железной волей Хомейни страна была полностью трансформирована, заменена новым политическим образованием. На передний план вышли «знатоки жизни», «хранители тайного знания», те, кому принадлежит истинная власть, — аятоллы.

Протестующие во время Исламской революции, 1979 год

Все ненавидели шаха

Представим эту страну накануне революции. Сказать, что абсолютное большинство населения было против шаха, — ничего не сказать. Иранцы ненавидели Пехлеви. Пожалуй, все, кроме высокопоставленных военных, крупной буржуазии и, разумеется, шахского двора, были настроены против монарха. Коррупция поразила все слои населения, а кумовство стало делом обыденным (впрочем, шах исчез, а кумовство осталось).

Происходила повсеместная вестернизация. В страну проникала порнография, что вызвало недовольство консервативных слоев населения. Иранское общество было светским, копирующим западный формат социума. Но параллельно существовал другой Иран: страна аятолл и мечетей. Исламскому духовенству нововведения шаха были не по душе, они понимали, что модернизация ведет к потере влияния. В стране пустили корни иностранные корпорации, в первую очередь нефтяные. А недовольство влиятельной социальной группы «базари» — многотысячные торговцы — лишь усиливалось.

Космическая инфляция. Истории о жестокости шахской тайной полиции САВАК, по сравнению с которой даже нынешние силовики — дети малые. Сотни тысяч политических заключенных в застенках. Кроме того, за несколько лет до революции в стране прокатилась серия митингов, которые были жестко разогнаны властями.

Во время беспорядков на улицах Тегерана, 1978 год

Такой была иранская действительность накануне революции. Параллельно этому в стране подпольно действовали многочисленные оппозиционные группы. Однако самыми успешными оказались муллы.

Сложная формула власти: парламент и аятоллы

По своей значимости для исламского мира переворот в Иране схож с Великой Октябрьской революцией или Великой французской революцией. К власти пришло духовенство и провозгласило принцип религиозного правления — «вилаят-и факих». Авторитарным правителям в арабских странах была показана альтернатива — революция в исламских красках. Исламскую революцию не поддержал никто. Власть мулл была не выгодна никому: ни правителям Востока, ни СССР, ни США.

В основу политико-социальной базы нового Ирана было заложено учение Хомейни. Страна отвергла коммунизм и капитализм. Был провозглашен «третий путь». Смысл нового государства сводился к сложной и мистической формуле. Республиканская форма правления, выборы, парламент и президент. А на вершине системы стоит духовенство.

Постер с портретом Рухоллы Хомейни, 1978 год

Шиитские муллы как бы обладают тайным знанием, они представители Аллаха на земле, и поэтому именно они должны править до прихода Мессии. Власть бородатых и престарелых аятолл как бы окутывает и обнимает западные институты, опекает и направляет их. На вершине стоит рахбар, то есть духовный лидер. Он есть суть и значение этой системы. Первым рахбаром революционного Ирана стал Хомейни, а после его смерти в 1989 году его соратник Али Хаменеи, который по сей день возглавляет страну.

Новой властью был создан карательный аппарат, органы расправы с недовольными и охранители «побед революции». Все как в теории революций. На первых этапах после Иран представлял собой жесткое авторитарное государство. Корпус стражей исламской революции (КСИР) стал инструментом, при помощи которого духовенство распространяло свою власть.

Исламский Иран как вызов странам региона

Наблюдая за Ираном, нужно сравнивать эту страну не со Швейцарией или Австралией. Так картинка кажется несколько поверхностной. Анализируя успехи и неудачи Тегерана, следует сопоставлять с соседями. Ведь государства живут в своих региональных микросистемах. То, что является общепринятым на Востоке, может показаться дикостью в Европе или Азии.

Со временем новый Иран менялся, режим смягчился, приобрел новые форматы коммуникации верхов с низами. Страна показывала определенные успехи в науке, образовании, технологиях, медицине и отчасти в экономике. В Иране была налажена система выборов, причем всех уровней. Начал работать парламент, что было диковинкой для Востока. А если сравнивать с соседями, с арабскими монархиями Залива и диктатурами региона, то Исламская республика и вовсе смотрится весьма неплохо. Иран начал производить автомобили, лекарства, которые наводнили города Востока.

Город Кум, Иран, 2001 год

Во внешней политике страна стала самостоятельной, что стало бальзамом на душу иранцам, гордящимся своей древностью. Правда, у медали, как известно, две стороны. Исламская революция стала вызовом для стран региона, арабов и турок, военных и светских диктаторов, и, наконец, для США. Тегеран начал экспорт революции, пытаясь усилить свои позиции в соседних странах. Со временем в стране появилась небольшая прослойка интеллигенции, которым правление духовенства стало невыносимо.

Отношения с Москвой: на грани стратегического союза?

Отношения СССР и новой республики складывались неважно. Но это дело минувших лет. Современные контакты Москвы и Тегерана — куда более интересная тема. Иран является одной из стран, с которой у России сходятся позиции по многим глобальным вопросам миропорядка. Скажем, с первых дней сирийской гражданской воины Тегеран и Москва занимают схожую позицию, поддерживая официальный Дамаск.

Иран и Россия противостоят международному терроризму в лице ИГИЛ и «Аль-Каиды» (запрещены в РФ). И наконец, и Тегеран, и Москва находятся в режиме западных санкций. А позиции относительно политики объединенного Запада часто сходятся. Короче говоря, российско-иранские отношения находятся на высоком уровне и, скажем так, на грани стратегического союза.

Однако и здесь есть нюансы. Россия видит себя в качестве сверхдержавы с глобальными интересами. Иран ведет достаточно агрессивную внешнюю политику и является региональной сверхдержавой. Никто не хочет уступать, и зачастую противоречия между двумя странами возникают на почве величия Москвы и Тегерана.

Как бы кто ни относился к Исламской революции, но она стала своеобразным этапом развития истории Ирана-Персии. Исламское возрождение в 1970-х годах и усиление роли религии повлияло на события во многих странах Востока. И Иран не стал исключением. Политика Запада настроила население не только против США и Великобритании, но и против их «представителя» — шаха. Таким образом, Иран был болен революцией, причем исламской.

На центральной площади в Тегеране, 2018 год

В наши дни он представляет собой смесь авторитарного клерикального режима с элементами ограниченной демократии. Слабым местом является экономика и идеологическая ограниченность части правящего класса. Кроме того, доктрина Исламской республики отчасти является генератором шиитского фундаментализма.

Исламская революция явила на свет абсолютно уникальный режим со своими недостатками и положительными сторонами. Родился эксперимент, за которым интересно наблюдать. А соседям Ирана наблюдать порой и больно.