Военная медицина Якова Виллие
Знаменитый приказ Наполеона Бонапарта по «Великой армии», датируемый 22 июня 1812 года, содержал такие строки:
«Солдаты… Россия поклялась в вечном союзе с Францией и клялась вести войну с Англией. Она теперь нарушает свою клятву… Она ставит нас перед выбором: бесчестие или война. Выбор не может вызывать сомнений. Итак, пойдём вперёд, перейдём через Неман, внесём войну на её территорию…»
Так началась знаменитая война, положившая конец «Великой армии» Наполеона и восславившая русское оружие. И медицина в этой войне играла крайне важную роль.
Военно-санитарная организация в русской армии к 1812 году была выверена и лишена присущего ей ранее многовластия. Инициатором реформирования военной медицины был военный министр Михаил Богданович Барклай-де-Толли, который 27 января 1812 года после согласования с императором Александром I издал важный документ «Учреждение для управления Большой действующей армией». В нем обозначалась организация семи департаментов, одним из которых впервые стал медицинский. К структуре департамента относились два отделения, одно из которых занималось врачебными делами, организацией приема на работу медиков и их увольнение, а также обучением и распределением фельдшеров. Второе отделением медицинского департамента занималось исключительно аптекарскими делами и снабжением войска медтехникой. Во главе ведомства стоял Главный военно-медицинский инспектор, которому подчинялись полевые генералы-штабс-доктора (один на армию). Ниже по чину шли корпусные штабс-доктора (главные доктора полевых госпиталей), дивизионные штаб-доктора и в полках – старшие лекари. За снабжение медицинских учреждений армии отвечал генерал-интендант.
Руководил всей медицинской службой русской армии с 1806 года «главный инспектор медицинской части по Военному сухопутному департаменту под начальством министра военных сухопутных сил», а также по совместительству директор медицинского департамента Яков Васильевич Виллие. Это был шотландец по происхождению (родное имя — Джеймс Уайли), работавший лейб-хирургом трех императоров: Павла I, Александра I и Николая I. Яков Виллие фактически создал военно-медицинскую службу в том виде, в котором она оказалось перед нашествием Наполеона. Он тридцать лет руководил Медико-хирургической академией, а в 1841 году был удостоен высшего чина для медицинского работника – действительного тайного советника. Крупным достижением Виллие была организация в Петербурге в 1796 году Инструментального завода, занятого на производится медицинского оборудования и медикаментов. При выдающемся враче и организаторе появилась новая для тех времен эвакуационная модель лечения, получившая в России название дренажной (до 1812 года врачи по всему миру работали с ранеными чуть ли не на поле боя). Ключевые идеи концепции эвакуации раненых с поля боя до сих пор применяются в медицинских службах армий мира.
Яков Васильевич Виллие
При участии Якова Виллие было разработано «Положение о развозных и подвижных госпиталях армии» и «Положение для временных военных госпиталей при большой действующей армии», на долгие годы ставшие руководством к действию для военных медиков России. Правда, Виллие не смог изменить некоторые вопросы во втором положении, касающиеся разделения медицинских работников на лекарей и хирургов по западному образцу, чего до этого в России не было. Кроме этого, врач, по мнению многих историков, был против чрезмерного усложнения структуры подвижных и развозных госпиталей, но все эти протесты не были услышаны. В армии при Виллие впервые появились повозка с лекарем и основным набором средств первичной медицинской помощи. Это стало следствием стремления Виллие создать систему эвакуации раненых с поля боя как основного ресурса эффективного лечения. Примечательно, что идею мобильного лазарета Виллие «подсмотрел» у французского коллеги Жана Доминика Ларрея, которого многие считают «отцом скорой помощи». Французские летучие лазареты-«амбулансы» отлично себя зарекомендовали на полях сражений в Европе еще за несколько лет до войны 1812 года. К каждому такому лазарету армии французов были приписаны доктор с двумя помощниками и медицинской сестрой.
Яков Виллие принимал самое активное участие в сражениях Отечественной войны: он оперировал, следил за здоровьем высших чинов армии, а также осуществлял руководство военно-медицинской службы. Деятельность врача была высоко оценена главнокомандующим Михаилом Илларионовичем Кутузовым. В представлении на имя императора полководец писал:
«Главный военно-медицинский инспектор по армии действительный статский советник Виллие во всё продолжение кампании с неутомимой деятельностью занимался общим управлением своей части. В особенности же оказывая при всяком случае ревностную попечительность в призрении и перевязке раненых на самом поле сражения при Бородине, Тарутине, Малом Ярославце, Красном и прежде этого под Витебском и Смоленском. Во всех сих делах господин Виллие, находясь лично, являл пример всем врачам и, можно сказать, что как искусными операциями, под руководством его учинёнными, не менее того попечением его вообще о всех больных спасено большое число офицеров и нижних чинов. Всё сие обязывает меня подвергнуть господина Виллие на всемилостивейшее воззрение и испрашивать ему благоволительного рескрипта».
Дренажная эвакуационная система
Особенностью военной медицины Российской империи до начала XIX века была мощная система профилактики заболеваний, начало которой было положено еще при Суворове. Сам полководец с опаской и недоверием относился к госпиталям, называя их «богадельнями». В армии был культ личной гигиены, опрятности, чистоты, а также закаливания, тренировок и экономии сил в походных условиях. Однако в условиях новой «артиллерийской» войны преимущественно профилактикой обходиться было нельзя. Война с Турцией 1806-1812 годов показала некоторую слабость русской военной медицины: на всю Дунайскую армию в то время был предусмотрен всего один подвижной госпиталь, рассчитанный на 1 тысячу раненых и два стационарных по 600 коек в каждом. Пришлось прибегать к экстренным мерам и привлекать удаленные от театра военных действий одесский и киевские госпитали. Необходимость в реформах была очевидна и, к чести военного руководства, она было проведена в удачное время перед вторжением французов. В итоге в русской армии к началу войны с Наполеоном появилась сложная многоступенчатая система эвакуации и лечения раненых.
Первым на пути раненого был полковой или дивизионный перевязочный пункты или «места перевязки», располагаемые недалеко от фронта и обязательно обозначаемые «флагом или другими какими-нибудь знаками, чтобы раненые, не блуждая, могли оное сыскать». На каждом таком пункте работало до 20 нестроевых солдат с носилками, а за доставкой несчастных на перевязку отвечала военная полиция и ополченцы. На нужды «места перевязки» работала медицинская инфраструктура полка – запряженная двумя или четырьмя лошадями аптечная фура с многочисленными ящиками для инструментов, бинтами и корпией (ветошь из льняной ткани). На пункте занимались десмургией, останавливали кровотечения и готовили к переброске в развозной госпиталь, где уже раны обрабатывались и проводились операции. Однако в ходе Бородинской битвы функционал «мест перевязки» значительно расширился.
В воспоминаниях очевидцев приводятся такие строки:
«В лощинах, закрытых от ядер и пуль, назначаются места для перевязки, где все готово для совершения ампутации, для вырезывания пуль, для соединения переломленных членов, для вправления вывихов и для простых перевязок».
Ранения были столь серьезны, что хирургам приходилось проводить операции на самых ранних стадия эвакуации. Кроме этого, в армию перед сражением в Бородине было призвано множество гражданских врачей, незнакомых со спецификой дренажной системы. Поэтому они уже на полковых перевязочных пунктах старались оказать максимально возможную помощью раненым. С одной стороны, этим подвигом они спасли немало жизней солдат, а с другой, могли создать очереди из требующих лечение раненых.
На втором рубеже медицинской эвакуации, развозном госпитале, солдат и офицеров кормили: 900 граммов ржаного хлеба, 230 граммов круп и мяса, около 30 граммов соли и рейнский уксус для питья. Также на раненого заводилась эвакуационная книжка, в которой прописывался характер ранения и место дальнейшего лечения. Расположение развозных госпиталей определялось перед сражением лично главнокомандующим. Обычно их количество ограничивалось тремя: 1-й центральный и два фланговых. Во время боя в таких госпиталях находился полевой генерал-штаб-доктор, занимающийся координацией работы учреждения. Каждый госпиталь был способен принять не менее 15 тысяч раненых и был оснащен соответствующим образом: более 320 килограммов корпии, 15 тысяч компрессов, 32 тысячи метров бинтов и 11 килограммов соединительного пластыря. В общей сложности между тремя развозными госпиталями в русской армии распределяли порядка тысячи телег с лошадьми для эвакуации раненых.
Михаил Илларионович Кутузов, кстати, внес большой вклад в оснащение и модернизацию лазаретных фур развозных госпиталей. Граф приказал скинуть на землю громоздкие кибитки и сделать помосты, на которых могли лежать до 6 раненых. Это было важным нововведением, так как на первых этапах войны русские отступали и нередко госпитали не успевали эвакуироваться вовремя. Что же было с теми, кого оставляли на милость врага? Чаще всего раненых не ждала смерть: в те времена еще существовал кодекс воинской чести в его первоначальном понимании. Французы сносно обходились с ранеными, размещали их в госпиталях наряду с солдатами собственной армии, и раненые противника даже не имели статуса военнопленных. Справедливости ради стоит отметить, что и русские воины с уважением и участием относились к оставленным на поле брани французам. Можно сказать, что таким несчастным завоевателям даже больше везло – французская военно-медицинская служба отставала по эффективности от русской.
К примеру, на первых этапах эвакуации французские хирурги практиковали «поголовно» ампутацию конечностей при любых огнестрельных ранениях. Важно знать, что во французской армии было деление медицинских работников на врачей и хирургов, а это серьезно ограничивало возможности по лечению. Фактически французский хирург того времени – это не врач, а простой фельдшер. Русские же лекари были еще и хирургами, а также обладали обширными знаниями в анатомии и физиологии. Ампутациями не злоупотребляли и прибегали к ним в случае, характеризуемом следующим образом: «…обширнейшие раны икры и ляжки, в коих мягкие части совершенно разрушены и расстроены, кости сокрушены, сухие жилы и нервы поражены».
Профессиональных врачей в русской армии было больше. Так, штатное расписание медицинских работников включало в себя: кавалерийский полк – 1 старший и 1 младший лекарь; конный полк – 1 старший лекарь; пехотный полк — 1 старший и 2 младших лекаря; артиллерийский полк — 1 старший и 3 младших лекаря и артиллерийская конная батарея — 1 старший и сразу 4 младших лекаря. Новинкой и, безусловно, эффективным изобретением того времени — «амбулансами» Ларрея, у французов были обеспечены только гвардейские части. К тому же французы в худшую сторону отличались от русской армии своим пренебрежением к элементарным санитарным нормам. В это связи главный хирург армии Наполеона Ларрей писал:
«Ни один вражеский генерал не мог выбить из строя столько французов, сколько Дарю, начальник интендантского управления французской армии, которому была подчинена санитарная служба».
К Бородинскому сражению «Великая армия» Бонапарта подошла с потерями в 90 тысяч человек, при этом только 10 тысяч были убиты или ранены. Остальных скосили тиф и дизентерия. В русской же армии командование правила личной гигиены прививали солдатам в том числе виде приказов. Так, князь Петр Иванович Багратион 3 апреля 1812 года издал приказ № 39, котором уделил внимание быту солдат:
«Для предварения умножения болезней предписать ротным командирам, дабы они наблюдали: 1. Чтобы нижние чины не ложились спать в одежде, а особливо не разувшись. 2. Солому, на подстилку употребляемую, чаще переменять и смотреть за тем, чтоб после больных не подстилали б под здоровых. 3. Надзирать, чтоб люди чаще переменяли рубашки, и, где возможно, устроить за селениями бани для избежания пожаров. 4. Как скоро погода будет теплее, избегая тесноты, размещать людей по сараям. 5. Для питья в артелях иметь квас. 6. Наблюдать, чтоб хлеб был хорошо выпечен. Впрочем, я уверен, что все начальники приложат неусыпное старание к сохранению здоровья солдата».
Карманный набор врача начала XIX века
Хирургический инструментарий
Следующим этапом эвакуации раненых русской армии были подвижные госпитали 1-й, 2-й и 3-й линии. Как все остальные лазареты, подвижные госпитали должны были следовать за армиями как во время наступления, так и при отходе. В первой и второй линиях больных кормили, проводили повторные перевязки, регистрировали, оперировали и лечили в течение 40 дней. Тех же, которые «долговременных болезнями одержимых, коих излечение в 40 дней не предвидится», а также, «которые и по излечении не в состоянии будут продолжать службу», отправляли в тыловые подвижные госпитали 3-й линии и стационарные главные временные госпитали. Это были конечные для многих раненых лазареты, из которых дорога либо обратно на фронт, либо домой по причине негодности к службе.
Продолжение следует…
Автор:
Евгений Федоров
Использованы фотографии:
wikipedia, tr.pinterest.com, smolbattle.ru
