Можно сколько угодно говорить о желательности или нежелательности революции в современной России, о тех благах или опасностях, которые она несёт, о том, участвовать в ней или нет и т.д. и т.п. Всё это только рефлексия по поводу гигантского исторического переворота, который происходит на наших глазах и на который она не в силах оказать существенного влияния. «Поздно пить боржоми». «Процесс пошёл».
Причём процесс этот извилист и загадочен, самые наблюдательные и тонкие аналитики определяют лишь его общее направление, конкретные же его формы даже их нередко изумляют своей неожиданностью. Никто не ожидал Манежки, никто не предсказал массового протеста против фальсификации думских выборов, никто не предполагал нового подъёма протестного движения в начале мая… Следовательно, есть все основания думать, что впереди нас ждёт многое такое, «что и не снилось нашим мудрецам».
Такое впечатление, что фундаментальные изменения народной жизни вызревают где-то глубоко под землёй, а затем, вызрев, вырываются наружу, подобно вулканическим извержениям.
Но это не новость для русской истории, это как раз её характернейшая черта, о которой неоднократно писали классики русской мысли. Хорошо известен афоризм В.В. Розанова по поводу Февральской революции 1917 г., что тысячелетняя царская Россия удивительным образом «слиняла в два-три дня». Но ещё в 1869 г. Н.Я. Данилевский в «России и Европе» так писал о специфике важнейших событий русской истории:
« Все великие моменты в жизни русского народа как бы не имеют предвестников, или, по крайней мере, значение и важность этих предвестников далеко не соответствуют значению и важности ими предвозвещаемого. Сам переворот, однако же, не происходит, конечно, как Deus ex machina . Только предшествующий ему процесс есть процесс чисто внутренний, происходящий в глубине народного духа, незримо и неслышимо. Старый порядок вещей или одна из его сторон не удовлетворяет более народного духа, ее недостатки уясняются внутреннему сознанию и постепенно становятся для него омерзительными. Народ отрешается внутренне от того, что подлежит отмене или изменению, борьба происходит внутри народного сознания, и, когда приходит время заменить старое новым на деле, эта замена совершается с изумительною быстротою, без видимой борьбы, к совершенному ошеломлению тех, которые думают, что все должно совершаться по одной мерке, считаемой ими за нормальную. В народном сознании происходит тот же процесс внутреннего перерождения, который совершается в душе отдельного человека, переходящего из одного нравственного состояния в другое, высшее, получив к прежнему полное отвращение…. ».
Разумеется, ничего мистического в этой специфике нет. Просто в отличие от Европы, где, по словам того же Данилевского, «каждый интерес представляется партией, и борьба этих партий составляет историческую жизнь», в России, веками управлявшейся неподконтрольной обществу «автосубъектной и надзаконной» (А.И. Фурсов) властью, практически всегда отсутствовала сфера легальной политики, по которой можно было бы более-менее чётко судить об изменениях народных настроений. Их можно было только угадывать. Если правитель обладал даром такого угадывания, он имел шанс направить ситуацию в свою пользу, а если нет – его (и, к сожалению, страну тоже) ждала катастрофа. «Великая Россия», вопреки надеждам эволюционистов, развивалась через «великие потрясения».
Путин в начале «нулевых» тогдашний народный запрос – отдохнуть и отдышаться от переизбытка приносящей почти исключительно одни беды политики, наладить спокойную, сытую частную жизнь – почувствовал верно и выиграл. Но за два президентских срока его нюх явно притупился, он не почувствовал, как «в глубине народного духа» «незримо и неслышно» «старый порядок стал омерзительным». А теперь, когда этот новый тренд нежданно-негаданно вышел на поверхность, бороться с ним бессмысленно, делать ему второстепенные уступки – тоже.
Важнее всяких политических, социальных, экономических и проч. обстоятельств для развития сегодняшней революционной ситуации и страшнее всего для правящего режима именно эта психологическая революция: люди ощутили « к прошлому полное отвращение ». И то, что раньше замечалось и отвергалось только оголтелыми оппозиционерами, правдолюбцами-идеалистами и тонкими эстетами становится очевидным для большинства: правящий режим — воровской, неэффективный, аморальный и пошло-уродливый. Анна Каренина прожила с нелюбимым мужем спокойно много лет, но, полюбив Вронского, неожиданно заметила, «какие у него ужасные уши», и никакая «стабильность» уже не могла вернуть её обратно к постылому семейному очагу.
Французский социолог Бертран де Жувенель выделял два базовых общественных инстинкта человека: стремление к безопасности и стремление к свободе. В зависимости от того, какой из них преобладает, выстраивается и тот или иной тип правящего режима. Перефразировав одну известную Книгу, можно сказать, всему своё время — время безопасности и время свободе.
Несомненно, что в начале «нулевых» приверженцев безопасности было неизмеримо больше, чем адептов свободы. Но сегодня ситуация изменилась радикально. Поэтому победа антипутинской революции неизбежна. И её первоочередной задачей должно стать создание такой политической системы, когда народные чаяния будут реально и легально отражаться в сфере политического. Русский способ неожиданных переворотов, конечно, очень увлекателен, но уж слишком дорогостоящ.
Сергей Сергеев
