Фото: VLADJ55/shutterstock.com
26 мая 1829 года бриг «Меркурий» под командованием капитана Александра Казарского вышел победителем в долгом бою с двумя турецкими линейными кораблями, имевшими десятикратное преимущество в артиллерии, потеряв всего четырёх человек убитыми и войдя в историю
Автор:
Латышев Сергей
Россия в 1828–1829 годах в очередной раз воевала с Турцией. Это была одна из двенадцати и, пожалуй, одна из самых успешных войн, в ходе которой русская армия впервые дошла до стен древнего Царьграда и в которой русский флот сыграл значительную роль. Небольшим, но самым выдающимся эпизодом этой войны был продолжавшийся свыше трёх часов бой маленького русского 20-пушечного брига «Меркурий» с командой в 115 человек под началом 32-летнего капитана Александра Казарского против двух турецких линейных кораблей, в том числе огромного флагмана «Селимие», имевших в общей сложности 184 пушки более крупных калибров и 1200 членов экипажа. По количественным показателям у турок было десятикратное преимущество по всем статьям.
Казалось бы, у «Меркурия» не было никаких шансов, и ему не оставалось ничего иного, как сдаться врагу, как поступил за три дня до этого в похожей ситуации русский фрегат «Рафаил». Это был самый позорный эпизод в войне, в которой русский флот прославил себя в Наваринском сражении, сыграв решающую роль в разгроме объединённого турецкого и египетского флота. Моряки помогли армии взять крепкие турецкие крепости: Анапу, Варну, Инаду, Бургас, Сизополь.
«Меркурию» тоже угрожала судьба «Рафаила», когда его фактически бросили на произвол судьбы быстроходные «разведчики» – фрегат «Штандарт» и бриг «Орфей», оставив наедине со всем устремившимся в погоню турецким флотом. Однако «Меркурий» нанёс такие повреждения двум громадным догнавшим его турецким кораблям, что они не смогли продолжить бой. «Меркурий» смыл позор «Рафаила», пленённые турками офицеры которого наблюдали за подвигом своих товарищей с турецкого флагмана, восстановил престиж русского флота в глазах турок в самой, казалось бы, безвыходной ситуации. Эта победа, имевшая огромное моральное значение, и стала заключительной точкой в той войне.
Как такое стало возможным?
У «чуда» 26 мая 1829 года было несколько граней. Начнём с технической. Бриг «Меркурий» был очень крепким кораблём, построенным из прочного крымского дуба. В конструкции корабля, исключённого из состава флота лишь в 1857 году после 37-летней службы, были использованы элементы, ещё больше повышающие его прочность. В отличие от других русских бригов, он имел малую осадку, которая ухудшала его ходовые качества, но зато он был оснащен вёслами – по семь с каждой стороны.
Памятник капитану «Меркурия» Александу Казарскому в Севастополе. Фото: Gennadiy Solovyev/shutterstock.com
Всё это, с одной стороны, помогло кораблю выдержать в его самом знаменитом бою с турками 22 пробоины в корпусе и 297 повреждений и остаться на плаву, а благодаря вёслам – маневрировать, когда ветер совсем ослабевал. Использовавшийся на «Меркурии» тип артиллерийских орудий идеально подходил для ближнего боя, в том числе по причине их скорострельности.
Однако эти преимущества остались бы втуне, если бы не образцовая выучка экипажа и чёткий план, разработанный на бой капитаном корабля, умелое маневрирование. Казарский приказал канонирам не стрелять залпами, чтобы повысить точность огня, целиться в такелаж, рангоут, паруса, а не корпуса турецких кораблей, чтобы постараться лишить их хода, используя для этого определённый тип боеприпасов – книппели. И это сработало.
Великий художник-маринист Айвазовский запечатлел на своей знаменитой картине бой брига «Меркурий» с двумя турецкими линейными кораблями. Фото: www.globallookpress.com
Туркам, в отличие от того, что изобразил на своей знаменитой посвящённой этому бою картине великий художник-маринист Айвазовский, так и не удалось взять «Меркурий» по-настоящему в клещи, занять позиции с обеих сторон брига. В этом случае «Меркурию» пришёл бы конец. На самом деле русский бриг находился несколько впереди турецких кораблей и, умело подворачивая веслами, вёл по ним прицельный огонь с обоих бортов. Возникавшие на бриге пожары от вражеского огня быстро тушились.
Что касается турок, то каждый из их кораблей мог стрелять только одним бортом. Это означало, что половина имевшихся на них орудий не могла быть использована в сражении. Учитывая обводы и высоту борта, прицельно стрелять по «Меркурию» турки могли только из 8–10 носовых пушек своих линейных кораблей. Поэтому число реально участвовавших в сражении орудий с обеих сторон – за исключением двух эпизодов боя, когда турки почти настигли «Меркурий» – было примерно одинаковым. Калибр турецких пушек, все из которых были произведены во Франции, был больше. Но зато русские пушки – корронады – имели больший диапазон стрельбы и были способны вести быстрый и прицельный огонь.
Кроме того, преимуществом оказались и маленькие размеры «Меркурия». При «пистолетной» дистанции боя попадать в его низкий корпус с турецких кораблей можно было только из носовых орудий нижних деков – в связи с чем на бриге было всего четверо убитых и шесть раненых.
Естественно, что уровень подготовки русских канониров был выше турецких. Турки медленно заряжали орудия, плохо стреляли, не слишком умело управлялись с парусами, ошибки совершал и командный состав – лучшие турецкие моряки погибли в Наваринском сражении, квалифицированную смену им подготовить ещё не успели.
Русские моряки во главе со своим несгибаемым капитаном, получившим контузию, хладнокровно извлекали из этого максимальные выгоды. В результате, когда после нескольких особенно метких выстрелов с «Меркурия» турецкие корабли получили повреждения, ещё больше снизившие их ход, они один за другим легли в дрейф, осознав, что «лёгкая добыча» оказалась им не по зубам.
К тому же в ходе боя «Меркурий» уводил оба преследовавших его турецких линейных корабля к Сизополю, где находился тогда весь русский Черноморский флот. Турецкий капудан-паша понимал, что скоро зубастому бригу придут на помощь, и тогда уже туркам придётся ретироваться: проявляя упрямство с «Меркурием», османы запросто могли потерять свои крупные корабли, которых было у них в тот момент немного. Если бы русский адмирал Алексей Грейг был более решительным, именно так бы и произошло.
Оценка врага
Один из офицеров турецкого линейного корабля «Реал-бей» так выразил охватившее турок чувство восхищения поведением героического русского брига:
В продолжении сражения мы поняли, что капитан брига никогда не сдастся, и если потеряет надежду, то взорвёт свой бриг. Ежели в великих деяниях древних и наших времён находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить и имя сего героя достойно быть начертанным золотыми буквами на храме славы.
Кстати, такой вариант действительно был предусмотрен – последний из оставшихся в живых офицеров должен был взорвать «Меркурий», команда которого единодушно предпочла смерть в бою позору плена и спуску Андреевского флага.
Рапорт Казарского
В рапорте после боя Казарский указал, что «не находит слов для описания храбрости, самоотверженности и точности в исполнении своих обязанностей, какие были оказаны всеми вообще офицерами и нижними чинами в продолжении этого трёхчасового сражения, не представлявшего никакой совершенно надежды на спасение, и что только такому достойному удивления духу экипажа и милости Божией должно приписать спасение судна и флага Его Императорского Величества». Герой был скромен и не выпячивал свою выдающуюся роль в этой победе.
Император Николай I был восхищён мужеством моряков «Меркурия» и осыпал их милостями. Фото: www.globallookpress.com
Похвала императора
Император Николай I по достоинству оценил подвиг черноморцев. Своим указом он произвёл капитан-лейтенанта Казарского за «блистательный подвиг» и «беспримерный бой» с двумя турецкими линейными кораблями в капитаны 2-го ранга, назначил своим флигель-адъютантом. Всем офицерам и нижним чинам полагался «в пожизненный пенсион двойной оклад жалованья по окладу, какой они получали до настоящего времени». Бриг «Меркурий» был награжден кормовым Георгиевским флагом и вымпелом. В русском флоте это был второй корабль, удостоившийся такой чести. Император распорядился, чтобы после списания по ветхости «Меркурия» во флоте было сохранено это имя,
дабы память знаменитых заслуг команды брига «Меркурий» никогда во флоте не исчезала, а, переходя из рода в род на вечныя времена, служила ПРИМЕРОМ ПОТОМСТВУ.
Русские судьбы
Так Казарский, подвиг которого и его брига стал известен всей России, превратился в национального героя. Свой последний выход в море в ту войну, завершившуюся в том же году Адрианопольским миром, он совершил на «Меркурии» с 70 турецкими пленными, которые были обменяны на 70 русских. Это были моряки с позорно сдавшегося туркам фрегата «Рафаил». Это были все, кто выжил в плену из сдавшихся тогда туркам 216 человек, в том числе покрывший себя презрением командир корабля Стройников, который перед назначением на «Рафаил» командовал «Меркурием», хорошо знал Казарского и даже ухаживал вместе с ним за одной женщиной.
Желание выжить, поступившись честью, сыграло с ним и командой фрегата злую шутку. В результате длительного разбирательства император простил нижних чинов, офицеры, один из которых перед этим совершил самоубийство, были разжалованы в матросы с правом выслуги. Стройников же был лишён чинов, орденов и дворянства, определён в арестантскую роту и канул в безвестность. В 1853 году при Синопе русский флот уничтожил названный турками «Фазли-Аллах» («Данный Аллахом») «Рафаил».
«Воля Вашего Императорского Величества исполнена, фрегат «Рафаил» не существует», – так начал свой рапорт царю о победоносном сражении адмирал Нахимов, отметив, что ключевую роль в сожжении фрегата сыграли флагманский линейный корабль «Императрица Мария» и линкор «Париж». Одну из колонн русских кораблей возглавлял в этом бою вице-адмирал (потом – адмирал) Фёдор Новосильский, соратник Казарского и участник вошедшего в историю боя брига «Меркурий», скончавшийся в 1892 году. А среди офицеров линейного корабля «Париж» был Александр Стройников – младший сын последнего капитана «Рафаила» от первого брака, который со своим братом участвовал затем и в обороне Севастополя.
Очень немилосердной оказалась, однако, дальнейшая судьба самого Казарского. Неуязвимый для турецких ядер и пуль, прекрасный моряк и артиллерист, человек исключительной скромности, честности и порядочности, обласканный общественностью и царём, он скончался в страшных мучениях 1833 году, выполняя поручение Николая I искоренить коррупцию на Черноморском флоте, в его береговых учреждениях и службах. Отравленный мышьяком опасавшимися разоблачения ворами и оплаканный сослуживцами, он быстро стал памятником. Какая русская судьба.
