Фото: Yulia Moiseeva / Shutterstock.com
Очередной опрос Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) отнюдь не говорит о кризисе в Русской Православной Церкви и значительном росте числа атеистов
Автор:
Тюренков Михаил
Существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика
– эта фраза, приписанная Марком Твеном британскому премьер-министру Бенджамину Дизраэли, широко известна. Конечно, и в ней только доля шутки, но статистически подсчитать какая – весьма непросто. Как и измерить социологическими методами столь далёкое от чистой эмпирики явление, как религиозность. Тем не менее социологи регулярно этим занимаются, особенно когда для того есть весомый новостной повод.
Так случилось и на этот раз, на пике гатчинского скандала, когда в одном из храмов Ленинградской области священник недостаточно аккуратно совершил Таинство Крещения над годовалым младенцем, что вызвало всплеск негодования широкой общественности, решившей «научить попов крестить детей».
Что называется, ещё не обсох младенец, как Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) провёл опрос на тему «Православная вера и Таинство Крещения». Опрос, безусловно, крайне интересный, но вызывающий немало вопросов. Причём как к методологии исследования, так и к его результатам и выводам.
Надуманный «кризис Православия»
А главный вывод, который по итогам опроса (а точнее, на основе одного его показателя: «37% молодёжи в возрасте от 18 до 24 лет заявляют, что они неверующие», притом что «сторонников Православия» в этой возрастной группе – лишь 23%) сделал директор ВЦИОМ по работе с органами государственной власти Кирилл Родин, поистине сенсационен:
Стоит серьёзно осмыслить усиливающийся тренд формирования кризиса веры вообще и православия в частности. Поколение Z, или, как его ещё называют, первое полностью цифровое поколение, декларирует заметное увеличение доли неверующих при почти трёхкратном сокращении доли относящих себя к православным. У нового поколения много отличий от своих предшественников, но, безусловно, одно из доминирующих – это люди из новой коммуникационной реальности, в которой работают новые законы и инструменты влияния на формирование установок.
Для начала о методологии исследования. Не нужно быть профессиональным социологом, чтобы понять, что метод «ВЦИОМ-СПУТНИК», когда опрос проходит в виде телефонного интервью по случайной выборке стационарных и мобильных номеров не менее чем в 80 российских регионах, достаточно прост, оперативен, однако не вполне достоверен. Особенно когда речь идёт не о маркетинговом исследовании, а о ценностных вопросах.
Поясню на примере прошедшего опроса. Положим, нам нужно поговорить с 1600 людей об их религиозном мировоззрении, а с теми, кто отнёс себя к православным, – об их отношении к православным таинствам. Представьте себе среднестатистического молодого человека 18-24 лет, которому позвонили по телефону и начали задавать вопросы о вере. Представили? Вот-вот.
Но допустим, молодых собеседников всё-таки нашли. Угадайте, кто из них охотнее будет говорить на религиозную тему? Правильно: в основном те, кто в этом хоть что-то смыслит. А это либо люди воцерковлённые (каковых, надо признать, меньшинство), либо, напротив, отрицательно относящиеся к Церкви или религии вообще. Последние, хотя и тоже находятся в абсолютном меньшинстве, в отличие от православной молодёжи, куда более активны и агрессивны. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на антицерковные паблики.
От методологии – к цифрам. На первый взгляд, 37% молодых атеистов против 23% молодых православных действительно шокируют. Но давайте посмотрим на следующую возрастную группу опроса – от 25 до 34 лет (старшая молодёжь). Можно ли сказать, что это уже совсем другое поколение? И да, и нет. Действительно, те, кому сейчас около 30, не родились с планшетами в руках, однако в цифровой реальности они смыслят ничуть не меньше 20-летних. А потому вывод, что первые («поколение Z») – это «люди из новой коммуникационной реальности», иной, нежели их старшие братья и сёстры, очевидно некорректен. Но каково, согласно опросу ВЦИОМ, отношение к вере у старшей молодёжи?
В группе респондентов от 25 до 34 лет доля сторонников православия… 62%.
То есть почти в три (!) раза больше, чем у младшей молодёжи. Неверующих же среди 25-34-летних опрошенных – только 16% (у людей среднего возраста – 35-44 лет – лишь 11%). И здесь возникает вопрос, фатальна ли «новая коммуникативная реальность» или есть иные причины возрастного отношения к вере? А главное, справедливо ли утверждение представителя ВЦИОМ о «кризисе веры вообще и православия в частности»?
Итак, повторюсь, что к числам, озвученным в результате этого опроса, стоит относиться критично. Хотя с тенденцией не поспоришь. Конечно, никакой это не «кризис Православия», но факт остаётся фактом: личный кризис веры вполне закономерен для позднего подросткового и юношеского возраста. И здесь социология тесно переплетается с… физиологией: ни для кого не секрет, что в период полового созревания большинство, даже подростки из верующих семей, зачастую переоценивают ценности, на которых были воспитаны. Более того, значительная часть, если не большинство воцерковлённых детей в возрасте старше 14 лет перестают посещать богослужения и участвовать в таинствах.
«Русские румспринга» и Православная Церковь
И это касается не только Православия, где, к сожалению, в советское время произошёл насильственный разрыв традиции, сопряжённый с кровавыми антицерковными гонениями, а потому традиционная общинная жизнь в Русской Православной Церкви сейчас только возрождается (и надо признать, это дело не одного поколения). Так, в тех же Соединённых Штатах Америки есть очень интересная религиозная группа радикально-консервативных протестантов, именуемых амишами (эмишами) или аманитами. Эти христианские фундаменталисты словно застыли в XVII веке, не пользуются электричеством и другими «благами цивилизации» и отчасти напоминают русских староверов-беспоповцев. Но сейчас речь не об этой чрезвычайно интересной религиозной группе, а о возникшем в ней специальном термине «румспринга» (пенсил.-нем. Rumspringa).
Так амиши называют своих детей в возрасте от 14 лет до времени вступления в брак. Последнее обычно совпадает и с окончательным определением, останется ли молодой человек в их религиозной общине или покинет её навсегда. В этом возрасте подросткам, юношам и, реже, девушкам, не препятствуют уходить «в мир», со всеми вытекающими из этого грехами и приключениями. И уходят, по разным данным, около половины юных амишей. Но проходит не так много лет, как большинство «румспрингов» (около 90%) возвращаются к вере отцов и в свои общины, где заключают браки и дальше живут в соответствии с традициями, с ироничной скорбью вспоминая недавние похождения.
Можно ли на основе данных ВЦИОМ говорить о феномене «русских румспринга»? На мой взгляд, это очевидно. Но надо признать, что ещё в одной тенденции опрос, судя по всему, прав – росте числа неверующих в старших возрастных группах. То есть в поколении родителей тех самых «юных атеистов». Так, в возрастной группе от 45 до 59 лет неверующих уже 13%, а в самой старшей группе – 14%. Налицо тот самый разрыв традиции, приходящийся на людей, выросших в советские годы. А потому «русским румспринга», в отличие от молодых амишей, зачастую просто некуда вернуться. И здесь придётся признать правоту ещё одного вывода представителя ВЦИОМ Кирилла Родина:
Отставание в модернизации старых форматов взаимодействия с молодёжью может стать роковой вехой в определении нового места и роли института веры в обществе.
Чуть выше мной уже были упомянуты антицерковные паблики. Людям среднего и старшего поколения это словосочетание мало о чём говорит. Они застали советскую атеистическую пропаганду на её излёте: скучную и формальную. «Бога нет, потому что в мензурке выпал осадок». В отличие от «научного атеизма» относительно недавнего прошлого, сегодняшняя антицерковная пропаганда (а по сути – самая настоящая информационная война против Церкви) ведётся в той самой «новой коммуникационной реальности»: в социальных сетях, на YouTube-каналах и так далее. Всё это делается ярко, эффектно, на близком молодёжи языке сетевых мемов и с использованием искусного троллинга.
И здесь возникает вопрос: способна ли Русская Православная Церковь принять «русских румспринга»? Причём не тех, кто в детстве прекрасно усвоил основы веры и только в силу подростково-юношеского максимализма и банальной физиологии отошёл от Церкви, но тех, для кого познания о Православии в лучшем случае ограничиваются курсом «Основы религиозной культуры и светской этики», весьма формально пройденном в 4-м классе средней школы.
Разумеется, чтобы ответить на этот вопрос, в церковно-просветительской деятельности и особенно в работе Синодального отдела по делам молодёжи необходимо учитывать и данные недавнего опроса ВЦИОМ, и то, с какой методичностью и использованием любых поводов (как тот же гатчинский скандал) проводится антицерковная пропаганда. Миссия среди подростков и молодёжи должна быть ненавязчивой, но методично и доходчиво развенчивающей антицерковные мифы. А потому озвученные ВЦИОМ числа очень важны, чтобы у нас, православных христиан, не возникало благостных иллюзий о современном мире.
И ровно то же самое стоит напомнить не только Церкви, но и государству. Очевидно, феномен «русских румспринга» не только религиозный, и это наглядно показали акции протеста, на которые старшеклассники и студенты выходят куда охотнее даже старшей молодёжи. Да, и здесь во многом сказывается возрастная физиология. Но рассчитывать на крылатую фразу (как и слова Марка Твена, приписываемую разным политическим деятелям) «Кто не был радикалом в 20, тот не имеет сердца, кто им остался в 30, не имеет головы» – опрометчиво. Чтобы молодые радикалы становились осмысленными государственниками, необходима чёткая национальная идея. Которая в России может быть связана только с Православием.
Но об этом – чуть позже. В других материалах телеканала «Царьград».
Не переключайтесь!
