Дмитрий Евстафьев
Ситуация на Украине и вокруг Украины давно не рассматривается с экономической точки зрения. Практически повсеместно считается, что политически нестабильная, втянутая во внутреннее гражданское вооруженное противостояние, обостренное политической конфронтацией с наиболее мощным соседом, Украина представляет экономический интерес только в плане организации безопасного транзита энергоносителей через свою территорию. Да и по данному направлению в последние годы усилия политических и экономических спонсоров Киева сводились в основном к тому, чтобы сохранить за Украиной хотя бы минимальную степень самообеспеченности энергоносителями и получение транзитной ренты.
Избранный президент Украины Владимир Зеленский перед началом церемонии инаугурации в Верховной Раде в Киеве. Стрингер / РИА Новости
Украина перестала восприниматься как экономически значимое пространство и система. И это несмотря на то, что «украинский гамбит» был инициирован странами Европейского Союза при лидерстве Германии, исходя из преимущественно экономических соображений. Сейчас позитивное экономическое содержание европейской политики по отношению к Украине минимально. Оно в основном связано с фактором геоэкономической «торговли» ЕС с Россией и в меньшей степени с Китаем. В остальном цели Европы, если не считать относительно незначительной части ультралиберальной элиты, считающей интеграцию Украины в Европу стратегическим выбором, сводятся к тому, чтобы не допустить дальнейшей деградации системы и использовать геополитический и геоэкономический потенциал Украины для различных политических разменов.
На примере Украины видна скорость выпадения экономически значимой системы и территории (применительно к Украине разделение этих понятий оправдано) из глобальной экономической системы и ее региональных продолжений. Деградация экономического потенциала Украины происходила поступательно с 1992 г., ускорившись с 2004 г. Но окончательная деградация экономической системы произошла в период 2014-2018 гг., за 5 лет. Этот срок можно, вероятно, считать, «контрольным» для экономической и социальной деградации любой системы.
Особенностью нынешнего состояния Украины как экономической системы является одновременное существование относительно высоких темпов экономического роста (отчасти связанных со сверхнизкой базой) и полной зависимости устойчивости социально-экономической ситуации от внешнего прямого и косвенного кредитования. Ситуация обостряет предельная неравномерность распределения инвестиционных ресурсов и вывод все большей массы хозяйственных связей за пределы легализованной системы в «серую» и «черную» экономику, что, впрочем, является естественным следствием деиндустриализации экономики и архаизации социальных отношений.
Но существование «дикого поля» таких масштабов в европейском экономическом пространстве является крайне рисковым явлением даже не с точки зрения текущих рисков (миграция, организованная преступность, контрабанда, незаконные финансовые операции и проч.), сколько со стратегической точки зрения.
Европа продемонстрировала свою способность ограничивать влияние украинской политической нестабильности на экономические и социально-экономические процессы в своем экономическом пространстве. Вопреки мрачным прогнозам, негативное влияние украинской нестабильности на европейскую экономику остается умеренным и контролируется. Другой вопрос, что это произошло во многом благодаря превращению Польши в буферное и в политическом, и в экономическом смысле государство, что, несомненно, будет иметь крайне непростые последствия.
Ключевым выводом из возникшей на Украине и вокруг нее ситуации является то, что на среднесрочную перспективу главным интересантом относительной социально-экономической, а значит, и политической ситуации становится Евросоюз при сокращении интереса, а вероятно, и вовлеченности других игроков. И Россия, и США на данном этапе демонстративно устраняются от участия в ситуации, сомневаясь в дееспособности нового политического режима в Киеве. Вероятно, данная стабилизация имеет среднесрочный (1-1,5 года) характер и связана с общей неудовлетворенностью и в Москве, и в Вашингтоне поведением Брюсселя и особенно Берлина в конфликте на Украине. В европейских столицах практически не осталось фигур, чье политическое будущее связано с исходом ситуации на Украине. Исключение составляет премьер Нидерландов Марк Рютте. Для него это вопрос личного политического выживания в связи с занятой им позицией по катастрофе «Боинга» Малазийских авиалиний. Для остальных «украинская» тематика является всего лишь частью общей антироссийской линии, доминирующей в европейских политических элитах.
Украинское направление европейской политики будет одним из наиболее уязвимых после выборов в Европейский парламент, с высокой долей вероятности усиливающих позиции сил, выступающих за ограничение полномочий и политического потенциала евробюрократии. Несмотря на неоднозначное отношение к Украине, большинство «консерваторов» и «националистов» выступает против чрезмерной самостоятельности в этом вопросе для наднациональных органов, но главное – Украина является тем направлением, где Брюссель может с наибольшей легкостью пойти на уступки.
Ключевое стратегическое последствие возникновения данной ситуации – формирование в центре Европы, на логистически важной, но уже и не критической территории, паразитной по сути экономической системы, напоминающей социально-экономическую химеру. Для Евросоюза Украина становится не просто точкой затрат финансовых и организационных ресурсов, но и одной из наиболее выраженных точек геополитической уязвимости, политически крайне значимой (во многом в результате ошибочной политико-пропагандистской деятельности самого ЕС), но где даже в перспективе не обозначается никаких геоэкономических дивидендов. Причем это происходит на направлении, минимум в среднесрочной перспективе для ЕС являющемся второстепенным.
Современные приоритеты Европейского Союза связаны с необходимостью резкого усиления своей конкурентоспособности в отношениях с США, Китаем и, в существенно меньшей степени, с нормализацией отношений с Россией. Геоэкономически принципиальным становится вопрос о влиянии ЕС в Средиземноморье и стабилизации там военно-политической ситуации, что, вероятно, потребует консолидации не только военно-силовых, но и финансовых, и организационных ресурсов. Украина становится в этом сценарии просто «лишним» направлением.
Встает вопрос о необходимости изменения такой ситуации: как минимум превращения Украины в экономически самодостаточное на уровне самообеспечения государство. Иными словами, жизненно-важной задачей ЕС является восстановление внутреннего инвестиционного процесса на Украине и возвращение дееспособности финансово-инвестиционным институтам хотя бы на среднесрочную перспективу, чтобы обеспечить видимость стабилизации.
Европа не имеет и не будет иметь ресурсов, достаточных для полноценной социально-экономической модернизации Украины. Но сокращение прямых и особенно косвенных расходов на поддержание макроэкономической устойчивости Украины (социальная ситуация не имеет решающего значения) рассматривается как вполне реальная перспектива. Нельзя исключать, что в случае относительной стабилизации финансового пространства Украины она превратится в «пылесос», выкачивающий ресурсы из России за счет асимметричности экспортно-импортных отношений, как это и задумывалось при разработке соглашения об Ассоциации с ЕС в 2013 г.
Таким образом, речь идет о программе временной стабилизации, основывающейся на стабилизации финансово-инвестиционной системы, призванной решить следующие задачи:
— Как минимум частично восстановить легализованные и корпоратизированные торговые отношения с Россией и через Россию с другими странами ЕАЭС, обеспечить неухудшение сложившейся к весне 2019 года ситуации в торговле. Без восстановления экспорта стабилизация украинской экономики невозможна, но это неизбежно будет связано с решением политических проблем.
— Запустить финансово-инвестиционные механизмы и восстановить дееспособность кредитно-банковской системы Украины.
Обвальная экономическая деградация Украины началась с развала банковской системы, изгнания российских банков из страны и разрыва финансовых связей с Россией и замещения легализованных кредитных процессов на «серые», а затем и «черные». В этой связи показателен «пас» новому руководству Украины от связанного с европейской экономической элитой Германа Грефа, заявившего о готовности обсуждать судьбу украинской «дочки» Сбербанка, способной в сегодняшней ситуации стать системообразующим компонентом финансовой стабилизации Украины.
Понятно, что стабилизация украинской финансовой системы предполагает существенные вливания. Это означает, что вполне рабочим сценарием является приход на Украину европейских финансовых институтов «второго» и «третьего» ряда и организация неких гибридных инвестиционных структур.
С учетом характера финансовой ситуации на Украине существует высокий риск превращения украинской финансовой площадки в пространство оборота и легализации различных инвестиционных суррогатов, включая криптовалюты, а также «серых» финансовых операций, невозможных в европейской финансовой системе. В какой-то мере этот риск необходимо считать неизбежным. Проблема в том, что в подобную систему могут быть вовлечены российские структуры.
— Ослабить, а в идеале демонтировать систему многоцентрия в принятии социально-экономических решений. Экономизация политики Украины, что будет неизбежно связано с необходимостью отказа или как минимум сокращения уровня политизированности экономики, характерного для Украины в настоящее время. Вероятность полноценного успеха по данному направлению низка, но запуск процесса как такового может иметь оздоравливающий эффект – по крайней мере тем, что заставит частично легализовать, а частично – демонтировать лоббистские отношения.
— Поставить под максимальный контроль и упорядочить энергетическую политику, восстанавливая статус Украины как умеренно надежного транзитера энергоносителей с относительно прозрачной и предсказуемой системой принятия решений.
Как ни странно, новая политическая ситуация дает для этого определенные шансы, поскольку ни одна из представленных сейчас в элите Украины лоббистских группировок, включая «президентскую», не может претендовать на монополию на контроль энергосферы. Чтобы избежать саморазрушительной конкуренции уже на начальном этапе развития ситуации, они могут пойти на некие институционализированные соглашения под гарантии ЕС и под контролем ЕС.
Но решение данной задачи даже на временной основе немыслимо без участия России, вряд ли готовой к компромиссам без снятия целого ряда радикальных требований Киева.
— Установить контроль над платежно-расчетными системами. Вначале – на корпоративном уровне, но затем неизбежно и на уровне персональных платежей. Это подразумевает нарастающий уровень финансовой прозрачности ключевых экономических и социальных систем Украины. Вероятно, эту задачу следует признать стратегически невыполнимой.
Указанные задачи выглядят структурно решаемыми, во всяком случае, на уровне процессов, при условии нейтрального отношения к ситуации со стороны соседних стран, прежде всего России и Польши. Но их решение предполагает наличие минимального внутреннего консенсуса на Украине и замораживание гражданской войны. Последние две задачи выглядят крайне сложно достижимыми. Главная проблема – формирование на институциональной основе согласованных на уровне ключевых стран ЕС механизмов управления украинской экономикой, что означает включение в контур европейских экономических процессов большей части финансово-инвестиционной сферы Украины, естественно, без политического признания данного обстоятельства. Насколько современный ЕС к этому готов – остается большим вопросом (со скорее негативным ответом).
Россия, вероятно, готова к среднесрочно нейтралистскому отношению к процессам на Украине и к усилению влияния ЕС, поскольку ни ресурсов, ни политически обусловленного желания расширять свое присутствие на Украине у Москвы явно нет, несмотря на все политические декларации о «едином народе». С Польшей ситуация сложнее: с точки зрения собственных интересов Польша также явно заинтересована в смягчении ситуации при условии снятия Киевом наиболее антипольски направленных идеологических установок. Но зависимость Варшавы от Вашингтона может способствовать дестабилизационным действиям – как минимум превращению политики на украинском направлении в «пространство торга».
Для Европы возникают три важные проблемы, объективно сдерживающие и принятие решений по Украине, и осуществление практических действий:
— Европа будет вынуждена действовать в одиночку. Ни одна из иных сил, вовлеченных в конфликтную ситуацию вокруг Украины (США и Россия), не будет задействовать свои ресурсы в процессе стабилизации. Максимум, на что может рассчитывать ЕС, – смягчение жесткого торгового эмбарго России и увеличение Китаем закупок украинских зерновых под гарантии ЕС, что будет нести для Евросоюза определенные операционные и репутационные риски.
— Европа будет вынуждена действовать в условиях отсутствия внутреннего консенсуса и без гарантий положительных перспектив. Европа будет действовать в условиях разочарования прошлой европейской политикой на Украине и при высокой вероятности активного противодействия со стороны различных сил.
При всей маловероятности активного противодействия активное соучастие маловероятно; скорее – дебатирование подходов, особенно касающихся использования инвестиционного капитала.
Именно поэтому Брюсселю и пока еще Берлину важно иметь возможность позиционировать формирующуюся ситуацию на Украине как относительную стабилизацию, а главное, – демонстрировать активное внедрение в инвестиционные процессы понятных для европейцев процедур.
— Европа будет стоять перед необходимостью глубокой реструктуризации украинского политического и социально-политического пространства, опыта чего у ЕС и отдельных стран Евросоюза, равно как у евробюрократии в принципе, немного – и он не всегда удачен.
Очевидно, что одним из условий успешности реструктуризации становится повышение значимости поста премьер-министра, что означает постепенный переход к преимущественно парламентской республике. Это в свою очередь будет способствовать усилению региональных и олигархических кланов, что будет сокращать их потенциал управления экономическими процессами.
ЕС в современном своем виде не имеет ни ресурсов, ни консолидированной политической воли, чтобы обеспечивать подобные трансформации.
Ключевые дилеммы экономической политики на Украине отличаются тем, что они существуют объективно, вне связи с политикой внешних игроков. Внешние игроки, включая Евросоюз как, вероятно, главного донора и спонсора экономической стабилизации на Украине могут лишь акцентировать те или иные дилеммы или относиться к ним нейтрально. Проблема любой стабилизационной политики внешних сил на Украине (даже если в качестве такой силы будет выступать не ЕС, а Китай, США или Россия) – в существующей структуре экономики и системе экономических интересов, опирающихся на сращивание крупного негосударственного бизнеса и политических институтов и систем, украинская экономика всегда будет паразитной, то есть зависящей от системной внешней поддержки, вне зависимости от формирования внутри экономики полноценных инвестиционных фокусов.
Особенностью современной ситуации в украинской экономике является то, что единственной сферой, где возможно формирование инвестиционного фокуса уже в краткосрочной перспективе, является сельское хозяйство. Производство металлов и химическая промышленность потребуют больших первоначальных инвестиций и имеют более сложную структуру собственности, подразумевающую зачистку части олигархов. Но украинское сельское хозяйство практически никак не встраиваемо в экономическую систему ЕС, если только в узкосекторальных своих проявлениях: закупка низкокачественного сырья для гуманитарных нужд, специфические виды товаров. Для полноценного формирования инвестиционного фокуса ЕС просто необходимо формировать некий вариант инвестиционного партнерства с Китаем по поводу украинского сельского хозяйства, что будет иметь понятные политические сложности.
Как таковая победа Владимира Зеленского принципиального значения для экономической ситуации не имеет. Речь идет о переформатировании системы олигархической экономики Украины и маргинализации тех групп в украинском олигархате, которые получили непропорциональное влияние в результате политических процессов и ситуации внутреннего гражданского конфликта. Перспектив принципиального изменения экономической модели не наблюдается ни по политическим, ни по экономическим причинам. Но время и политический антураж события дают шанс на придание экономической ситуации на Украине как минимум отдельных элементов внутренней состоятельности и рентабельности. Особенно учитывая, что объективно перед победившей олигархической группировкой стоит задача перераспределения финансовых потоков, что в условиях сверхвысокого уровня зависимости Украины от внешней поддержки достижимо только при условии частичной легализации системы, что объективно совпадает с логикой европейцев. Для любой украинской олигархической группировки критично сохранение в политике, а как следствие, в экономике, значимого компонента хаотизации, позволяющего проявлять максимальную гибкость в вопросах, связанных с выполнением операционных и финансовых обязательств, а также поддерживать партнеров «в тонусе». В том числе – европейских партнеров, в восприятии украинской элиты всегда имевших статус ниже, чем американских.
Логика России заключается в исключении ситуации восстановления асимметричности в финансовых и торговых отношениях. Главной задачей в данном случае очевидно становится исключение возможности использовать территорию Украины как транзитную площадку для безвозвратного вывода инвестиционного капитала из России. Россия заинтересована в формировании максимально одновекторных расчетных отношений с Украиной. Финансовые потоки, возникающие при асимметричном объеме торговли, должны выводиться в Россию в различной форме, даже в форме личного потребления, хотя желательно – в форме среднесрочных инвестиций, в том числе через транзитные площадки ЛДНР (максимальный объем украинского и европейского капитала различного происхождения). Но Россия должна полностью исключить свое соучастие в поддержании устойчивости украинской финансовой и экономической системы в существующих политических и геоэкономических форматах.
Автор: Дмитрий Евстафьев – профессор факультета коммуникаций, медиа и дизайна Высшей школы экономики
