Глава Банка России Эльвира Набиуллина назвала самое слабое место российской экономики. По ее мнению, это отсутствие длинных денег, то есть долгосрочных инвестиций. И решить эту проблему позволит не привлечение инвесторов или поощрение предпринимательства внутри страны, а внедрение концепции индивидуального пенсионного капитала.
«Бюджетное правило в совокупности с мерами денежно-кредитной политики действительно довольно устойчиво защищают финансовую стабильность. Но было бы неправильно, если бы я не упомянула слабое место, которое у нас еще остается. Это отсутствие внутренних источников длинных денег. Да, мы добились снижения зависимости валютного курса от цены на нефть, но сейчас в колебаниях курса существенно выросла роль поведения нерезидентов. Эта зависимость небезобидна», — сказалаглава ЦБ.
Доля зарубежных инвестиций в российскую экономику постоянно сокращается. Это связано как с геополитической напряженностью и санкциями, так и неясными перспективами самой российской экономики. По данным Банка России, доля инвестиций нерезидентов в облигации федерального займа на 1 февраля составляет 25%, хотя еще год назад она достигала 34%.
Проблему нехватки инвестиций должен решить новый виток пенсионной реформы — институт индивидуального пенсионного капитала (ИПК), предложенный правительством еще в 2016 году. По задумке властей, работники начнут отчислять взносы на будущую пенсию со своих зарплат в негосударственные пенсионные фонды помимо взноса в 22% в ПФР, который делают работодатели. Эти отчисления должны составить еще 6% от зарплаты.
В прошлом году первый вице-премьер Антон Силуанов признавал, что вопрос внедрения ИПК «подвис», так как пенсионная реформа с повышением возраста выхода на заслуженный отдых «неожиданно» была воспринята населением очень негативно.
Однако в понедельник, 25 марта Силуанов заявил, что с индивидуальным пенсионным капиталом нужно определиться уже в этом году. По его словам, внедрение ИПК «позволит увеличить пенсию до 20% от уровня заработной платы, а также создаст дополнительный финансовый ресурс — около 1,5% валового внутреннего продукта».
При этом министр не стал напоминать о том, что институт накопительных пенсий вообще-то существовал в России с 2002 года. Но в 2014 накопительная часть пенсий была заморожена до лучших времен, а лучшие времена так и не наступили. В результате об этих не накопленных деньгах благополучно забыли, вспоминая разве тогда, когда очередной руководитель негосударственного пенсионного фонда всплывает где-нибудь в Лондоне. Почему власти решили, что новый виток пенсионной реформы и внедрение ИПК на этот раз окажется более эффективным — большой вопрос.
Глава «Союза предпринимателей и арендаторов России» Андрей Бунич убежден в том, что эта инициатива никак не решит проблему дефицита инвестиций, зато обернется еще большей налоговой нагрузкой на граждан и бизнес.
— Нехватка инвестиций — это действительно одна из главных проблем российской экономики. Частных инвестиций очень мало и их становится все меньше. Причины понятны.
Во-первых, туманные перспективы и неопределенность российской экономической политики. Непонятно, будут ли дальше повышать налоги или нет, какой будет денежно-кредитная политика и так далее. С учетом того, что в экономике у нас в лучшем случае стагнация, никто не хочет вкладываться в нее.
Есть и другие причины. Например, проблема сохранности капитала. Собственность в России условна, в любой момент может быть отобрана и этот процесс усиливается. Нет никаких гарантий, что вложив на долгий срок, ты потом будешь иметь к этому какое-то отношение. Это тоже останавливает потенциальных инвесторов даже в выгодных проектах.
Кроме того, часть частных инвестиций у нас всегда была представлена или зарубежными вложениями, или инвестициями из офшоров, которые тоже были оформлены, как иностранные. Сейчас деньги из страны уже выведены и никто обратно заводить их не хочет. В нынешних геополитических реалиях приход новых западных инвестиций вообще мало реален.
Наконец, дефицит вложений связан с отсутствием класса предпринимателей, который мог бы генерировать инвестиции. У нас архаичная упрощенная финансовая система, нет рынка ценных бумаг, с помощью которого можно было бы привлекать финансирование. Сами фининституты не генерируют инвестиции. Банки практически не дают инвестиционных кредитов, это ничтожная часть в их балансе. Частным инвестициям взяться просто неоткуда.
«СП»: — А государственные?
— Государственные инвестиции ограничены по определению, они уменьшаются относительно предыдущих периодов. Одно государство не может профинансировать все. Оно может взять на себя только прорывные стратегические направления, при этом опираясь на массив частных инвестиций. Но поскольку у нас этого не понимают или не хотят понимать, получается, что государство должно сделать вообще все инвестиции. Однако в условиях стагнации экономики средств у государства не так много, да и те оно в основном изыскивает за счет обирания населения, что еще больше вгоняет страну в рецессию.
Инвестиционная пауза продолжается уже много лет. Если учесть, что инвестиции приносят эффект не сразу, а через 3−4 года, то не сделанные вложения скажутся через несколько лет. Мы находимся в глубоком инвестиционном кризисе, но это еще не дно. Дно будет впереди.
«СП»: — Может ли институт индивидуального пенсионного капитала исправить ситуацию?
— Несмотря на только проведенную пенсионную реформу, несмотря на 22% отчислений с зарплат, власти не постыдились тут же объявить фактически о старте новой пенсионной системы. Причем мало чем отличающейся от предыдущей.
При этом они не сократили взносы, которые платились по старой системе, но решили придумать новые — еще 6%, которые по их задумке будут отчисляться работодателем по умолчанию. Правда, у гражданина будет возможность отказаться от этого отчисления, но таким образом он, скорее всего, откажется и от более-менее нормальной пенсии.
Естественно, это вызывающее. Все это происходит на фоне краха старой пенсионной системы. Но начинается песня о том, что люди должны сами откладывать, и это будут длинные деньги. Хотя только что на наших глазах с этими длинными деньгами расправились самым наглым образом. Их просто взяли и аннулировали, не представив ни расчетов, ни доказательств, что это было необходимо.
Это показывает, что деньги, которые был накоплены в этой системе с 2002 года, просто исчезли. В лучшем случае, их направили на то, чтобы заткнуть различные дыры в бюджете. Они не стали источниками инвестиций, а были просто проедены. Причем не только негосударственными пенсионными фондами, но и самими государством, например, в виде Внешэкономбанка, который получал значительную часть этих денег.
Зато новая система ИПК приведет к росту налоговой нагрузки, которая станет просто запредельной. В общей сложности все отчисления с зарплат составят уже не 43%, а 49%. Это само по себе будет тормозить экономику.
Кроме того, это не создаст никаких новых денег для бюджета. Во-первых, люди, зная о том, что произошло раньше, будут отказываться от этого инструмента, хоть и с перспективой лишиться денег. Оставшаяся сумма вряд ли решит проблему с инвестициями, поскольку объем этих средств будет недостаточен. Скорее всего, эти деньги тоже пойдут на невидимое затыкание дыр в бюджете.
Если даже в хороший период 2002—2013, а прошлая пенсионная реформа с накопительными пенсиями протекала в условиях неплохой рыночной конъюнктуры и спокойной геополитической обстановки, никаких длинных денег не возникло, чего ждать сейчас? Тем более что некоторые люди откажутся перечислять взносы на ИПК, да и работающих стало меньше. Эти деньги станут просто подспорьем для правительства, которое поможет ему продержаться.
«СП»: — Но может именно эти инвестиции окажутся решающими для экономики?
— Да просто по цифрам видно, что ни на какие крупные проекты этих денег не хватит. Максимум власти выжмут из людей несколько триллионов рублей в ближайшие годы. Но инвестиционная потребность России, которую можно просчитать по целевым программам, намного больше. Там почти на каждую инфраструктурную отрасль предусмотрены затраты в 20−30 триллионов. ИПК никак эту историю не поможет решить. Он только создаст дополнительные фискальные сложности и поможет залатать текущие дыры.
Выход только один — переформатирование финансового рынка, развитие конкуренции и предпринимательства, создание мотивации для частных инвестиций, чтобы снять с государства часть нагрузки.
