Лауреат Нобелевской премии по литературе Светлана Алексиевич совершила каминг-аут, в интервью польскому изданию Gazeta Wyborcza признавшись, что в жизни «любила и мужчин, и женщин». Известие об этом привлекло внимание белорусских изданий — от близкого президентской администрации националистического зиссеровского «Тутбая» до прорусского «Телескопа».
Любила и любила — в чем информационный повод? Его нет, если присмотреться.
Алексиевич стала иконой русофобской националистической оппозиции в Белоруссии. Она долго к этому шла и приложила к этому много усилий — в этом совсем не трудно убедиться, если поднять её интервью, заявления и прочие публикации до получения «нобелевки по литературе». Самой спорной и проблемной нобелевской номинации, изначально выродившейся в откровенно политизированную премию в период «холодной войны».
В самой Белоруссии у Алексиевич своеобразная известность и репутация, подмоченная скандалами с теми же «афганцами» и членами их семей, о которых незадачливая журналистка пыталась писать. Сегодня польские и белорусские националистические издания, пиарящие эту писательницу, предпочитают не вспоминать конфликты Алексиевич с жёнами и матерями советских воинов-интернационалистов — причины тоже понятны.
«Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя — Феликс Дзержинский — „меч и пламя“ пролетарской революции», — писала Светлана Алексиевич в очерке «Меч и пламя революции», опубликованном в журнале «Неман» за 1977 год.
Прошло относительно немного времени, и от прославления советско-коммунистической героики Светлана Алексиевич стала «чистить себя» под совершенно другое, прямо противоположное. Конъюнктурщина не позволила пройти мимо таких благодатных нив, как чернобыльская катастрофа и афганская война. Проблема оказалась в том, что у «цинковых мальчиков» остались сослуживцы, родные и близкие — поэтому о журналистике не могло идти и речи. Судиться было хлопотно и совсем неприлично. Зато удалось подать свои измышления как художественные произведения с прозрачным намёком на журналистику.
Нынешняя попытка с любовными признаниями на тему «и женщин, и мужчин» — не первая с начала года. Постоянные атаки на сознание обывателя через польские СМИ — признак явно болезненного дефицита внимания.
В майском интервью польскому телеканалу «Белсат» Алексиевич утверждала, что власти Белоруссии «сегодня выбрасывают кресты — вырывают из могил, да? Вот ГУЛАГ. Ну, которые погибли во время ГУЛАГа. На следующий день — цыган — потому, что им показалось, что они виноваты в том, что случилось с погибшим милиционером, или полицейским, как сейчас говорят — так они прикрывают свою беспомощность».
Белсатовцы пытались отредактировать видеозапись, однако при всём своём желании и профессионализме не смогли подать в более выгодном свете поток сознания немолодой женщины, переутомившейся на ниве «змагарства». Алексиевич настолько оторвалась от реальности, что в её сознании в Белоруссии до сих пор полиция, а не милиция. Она не может или не желает осознать, что ГУЛАГ и массовые захоронения расстрелянных под Минском — это разные драмы. Притягивать за уши всё, что на виду и в воображении — явно нездоровая установка тщеславной писательницы, маниакально лепящей «красного человека» и тужащейся сказать нечто после «Красного колеса» и других произведений Александра Солженицына.
Какие заметные произведения явила граду и миру Светлана Алексиевич за последние годы? Трудоустроенные в польских СМИ «змагары» считают, что таковых не может не быть — нобелевская же лауреатка.
Если присмотреться, то выясняется подлинная проблема: вся постсоветская литература Белоруссии — преимущественно макулатура. Ни власти бюджетными вливаниями и административным принуждением, ни андеграундная либеральная тусовка через свои возможности не в состоянии изменить положение дел.
Дело вовсе не в том, что литература не востребована читателем, а в качественных характеристиках предложения. Среди белорусских книготорговцев немало долларовых миллионеров, успешно делающих деньги на продажах даже сейчас, несмотря на систематические кризисы и сокращение платежеспособного спроса.
Власти двигают бывшего милиционера-графомана в новые якубы коласы, прозападная русофобская оппозиция — ещё кого-то в новые янки купалы, но практический выход примерно одинаков. Нет среди современных белорусских литераторов тех, за кого пресловутый массовый читатель проголосовал бы рублём, прочитал с интересом и перечитал на досуге. Поэтому хорошо продаётся зарубежный писатель, а из Белоруссии в РФ везётся то же самое, но изданное дешевле и не всегда с соблюдением авторского права. В России дешевле бумага и краска, в Белоруссии — труд рабочего, переводчику можно заплатить условные три копейки.
Собственно «белорусское» продаётся плохо даже в самой Белоруссии. Это относится и к промышленным товарам, о чём недавно рассказал журналистам первый замминистра антимонопольного регулирования и торговли Артур Карпович, и к литературе, и к живописи, и к кинематографу. Есть объективные обстоятельства, которые субъективные факторы лишь усугубляют.
Например, что востребованного массовым зрителем создал государственный монстр «Беларусьфильм» за период «незалежности»? Самостоятельно — ничего, от слова совсем. От отчаяния, видимо, пять лет назад громко заявлялся фильм «Мы, братья…» (он же «Код Каина», он же «Авель») с участием Голливуда. На выходе — пшик с криминальным душком от «распила бюджетного бабла». Похожая история с другими шумно заявлявшимися кинолентами, которые продать не удалось, и зрителя нагнать не смогли ни государственные профсоюзы, ни «лукомол». Из свежих веяний — возобновление громких заявлений о головокружительных перспективах сотрудничества «Беларусьфильма» с индийским Болливудом.
С таким же успехом можно ждать чего-то достойного от кипы «меморандумов» официального и неофициального союзов писателей. Оба писательских союза (СБП и СПБ) десятилетиями ничем не могут порадовать даже региональную аудиторию. Разумеется, сами союзы заявляют другое, ссылаясь на такие нелепые в наше время доводы, как тиражи и языки, на которых переведены их «нетленки». Есть другой критерий: узнаваемость, способность прохожего на улице процитировать, хотя бы вспомнить фамилию литератора и название произведения. Любой может провести такой эксперимент на улицах Минска, Москвы или Лондона. И именно такой критерий должен ложиться в основу присуждения литературной премии Союзного государства, участников которой давно и небезосновательно подозревают в коррупции и дискредитации самой идеи этой премии.
Чем активнее местечковые националисты будут сосредотачиваться на своих локальных и никому не интересных комплексах, тем глубже будет деградация культуры в Белоруссии. Вне общерусского контекста она не только не интересна пресловутым народным массам, но и становится токсичной, разрушительной и сдерживающей живое творчество энтузиастов. Однако спрос и на такую контркультуру есть — его предъявляют синтезирующие альтернативную идентичность белорусов. Да, это политика.
В то же время читающих осталось не так уж много. Это в СССР была «самая читающая нация в мире», а в постсоветских образованиях читают преимущественно в школе, да и то по принуждению и в рамках школьной программы. В эту самую школьную программу без мыла лезут окололитературные проходимцы разных мастей, для отвода глаз вопящие о спасении «национальной литературы», «родной культуры» и всякого такого прочего возвышенного. Именно в этом контексте и раскрывается подлинный смысл афоризма Самуэля Джонсона «патриотизм — последнее прибежище негодяя».
На самом деле речь о деньгах — приличных бюджетных деньгах, которые тратятся на «поддержание» таких выхолощенных, изначально амбициозных не по таланту или деградировавших, исписавшихся и не видящих себя на заводе, за прилавком, на более-менее честной работе. Вот и остаётся обленившимся бездельникам взывать к иррациональному, заниматься провокациями и выжидать — авось под шумок что-то перепадёт, а вдруг заметят и обласкают.
Проблема белорусских литераторов в том, что им нечего монетизировать. Их не читают даже бесплатно в сети. Плоды их творческих или не очень усилий часто издаются за их же собственный счёт, после чего залёживаются в книжных магазинах или раздаются собутыльникам, любовникам, случайным знакомым. Даже когда тексты издаются за казённый или спонсорский счёт, продвигаются всей мощью административного ресурса — не помогает. Белорусскому читателю не нужны такие писатели — ему нужны настоящие мастера слова и за качество он готов платить. Можно хоть триллионным тиражом переиздавать ту же Алексиевич, чем и занимается скандально известный «Белгазпромбанк» — никому это не надо и даром.
Время другое. Современные белорусские читатели не знают местечковых «письменников» и знать не хотят. И это справедливо.
Максим Самойлов
Источник
