Банкротства по-русски: Почему вымирают юридические лица

 
Фото: BigBlueStudio / Shutterstock.com

Процедура банкротства подобна отпущению грехов без наложения епитимьи: покаялся, покраснел – и живи себе дальше чистым, с минимальными ограничениями. Неудивительно, что столь гуманную возможность облюбовали мошенники

Автор:
Мельников Михаил

Странная ситуация с банкротствами юридических лиц сложилась в России. Всё больше организаций заявляют о своей неплатёжеспособности – рост в полтора раза за шесть лет. Значит ли это, что наши люди поглупели и более неспособны вести бизнес, или же наоборот – эффективно используют пробелы в законодательстве для своих личных целей?

В подавляющем большинстве случаев – второе. Законопослушные неудачливые предприниматели предпочитают влезть в личные долги, вывести ООО или АО в ноль и закрыть его; они просто не набирают неподъёмных обязательств. Это сохраняет чистую бизнес-историю, способствует возвращению к делам при улучшившейся конъюнктуре. Иногда, конечно, бывает и так, что деться уже некуда – только признание несостоятельности и конкурсный управляющий.

Фото: photofriday / Shutterstock.com

Но типичное русское банкротство выглядит иначе, и чаще всего оно закладывается уже на этапе идеи создания предприятия. Мы можем доказать этот постулат несколькими цифрами. Даже если вы не любите цифры, всё равно почитайте, они простые и страшные.

1. В 2018 году в среднем в процедуре банкротства одновременно находилось более 35 тысяч юридических лиц (36 596 на конец года, уточняет РБК – ровно в сто раз больше, чем дней в году).
2. Заместитель руководителя Федеральной налоговой службы Константин Чекмышев полагает, что лишь 10% банкротств происходят из-за «неправильной бизнес-модели и других объективных обстоятельств», остальные – осознанные решения для списания долга.
3. В среднем по статьям Уголовного кодекса о преступлениях, связанных с несостоятельностью, в год осуждают 60 человек, главным образом по ст. 196 «Преднамеренное банкротство».

Вы понимаете, что происходит? Более 30 тысяч организаций ежегодно осознанно идут на банкротство, чтобы не отдавать долги, у большинства из них не находят вообще никакого имущества, и на весь этот объём – 60 доведённых до приговора уголовных дел. Едва ли в редакции Царьграда найдётся более либеральный защитник бизнеса, чем автор этих строк, но здесь перед нами самая настоящая чёрная дыра русской экономики, которая пожирает всё новые и новые предприятия.

Ведь преднамеренное банкротство некоего ООО, назовём его «Стройлесхимтехника», – это не просто отказ от исполнения обязательств перед добропорядочным ООО «Главснабплюсторг», это удар по всей производственной цепочке, до которой теневым владельцам «Стройлесхимтехники» нет никакого дела. Порванная цепь может повлечь за собой целый ряд банкротств или как минимум серьёзное ухудшение экономических положений предприятий. То есть это преступление особой социальной опасности.

Более того, преднамеренное банкротство юридического лица – это не простое хищение, а двойное. Во-первых, похищаются средства кредитора, во-вторых, средства и имущество самого предприятия. Второе следует из первого: активы предприятия выводятся, чтобы не платить по кредиту. Уже «два в одном».

При этом наш закон вообще освобождает правоохранительные органы от возни с мелкими ворами: когда речь идёт о неправомерных действиях при банкротстве, о преднамеренном или фиктивном банкротстве, обязательным признаком состава преступления считается крупный ущерб. А это – более 2,25 млн руб. Всё, что мельче, суд даже не будет рассматривать. Преднамеренно, в составе группы, с особым цинизмом обанкротил ООО с 2 миллионами долга? Свободен, не наш уровень. Этот пункт закона словно специально создан для фирм-однодневок. Разумеется, с точки зрения граждан, пишущих законы, 2 миллиона – это мелкая розница, но партнёрам такого «микропредприятия» от этого не легче.

Никакая компания не застрахована от того, что её партнёр не решит внезапно обанкротиться. Способов юридической защиты в данных случаях не существует. Как результат – сотня банкротств в день, и хотя большинство их носит оттенок мошенничества, расследовать это никто не спешит.

Печально, что эта зараза постепенно перекидывается и на отношения между физическими лицами. Набрал кредитов у банков и долгов по знакомым, потом вывез вещи из «единственного жилья» к другу и подал на банкротство – всё, «я в домике».

В контексте эпидемии несостоятельности надо упомянуть ещё один важный нюанс. Среди причин добропорядочных, честных банкротств, помимо слабого планирования, ошибочной оценки бизнесменами своих возможностей и недобросовестности контрагентов, надо упомянуть ещё один фактор – Центробанк с его прекрасной зачисткой банковского сектора. Отзыв лицензии – и сотни, тысячи организаций лишаются доступа к своим счетам, не платят зарплаты, не выполняют обязательства перед контрагентами.

На старте террора, когда уничтожали «Пушкино» и «Мастер-банк», интересы клиентов – юридических лиц вообще не учитывались, даже индивидуальные предприниматели теряли свои оборотные средства (позже в отношениях с Агентством по страхованию вкладов их приравняли к физическим лицам). Но до сих пор именно держатели счетов в частных финансовых организациях оказываются главными пострадавшими – владельцам утопающих банков, как правило, удаётся вывести свою долю малую и спокойно переехать в Лондон, а физические лица научились разбивать вклады на доли по 1,4 млн в разных банках.

Возможность аннулировать долги и начать новую жизнь, безусловно, гуманна и полезна как для физического лица, так и для предприятия. К сожалению, этот гуманизм не распространяется на жертв такого страдальца – тех, кто простодушно ему доверился и остался без честно заработанных средств. И если банки покрывают свои риски высоким процентом по кредитам, то производственным контрагентам и частным заимодавцам в такой ситуации не позавидовать. В этой части законодательства определённо есть системная проблема, и её надо решать.